Труды КНЦ вып. 20 (Гуманитарные исследования) вып. 1/2021(12)

и Александры Федоровны. Характер и воззрения Плетнева снискали ему искреннее расположение всего царского семейства, он мог «запросто» расцеловаться в дальних комнатах Зимнего дворца с наследником или его сестрами, своими ученицами. По должности ректора он обязан был присутствовать на придворных церемониях, по сути представляя университет в своем лице. Торжества по случаю совершеннолетия великого князя Константина Николаевича он описывает так: «Еду в Зимний дворец на большой выход. Там будет происходить присяга в. к. Константина Николаевича по случаю совершеннолетия (оно, впрочем, исполнится только 9 сентября 1848 г., да видно этот обряд необходим перед вступлением в брак). Сегодня надеюсь видеться с вашим канцлером (Норденстам). Когда воротился наследник, он из залы увидел меня и позвал одного к себе. Мы поцеловались и пошли в Его почивальню (холостую). ... Через несколько минут после разговора о Строганове и нашем университете, цесаревич очень милостиво расстался со мной». Это свидетельство говорит о доверительных отношениях Плетнева с будущим Александром II и о внимании последнего к университетским делам, которое редко проявлял Николай I (письмо от 26 ноября 1847 года) [П ерепи ск а ., 1896: Т. 3: 171-172]. Если Николай I не жаловал университет своими посещениями, то время от времени туда наведывались другие представители царствующего дома, что, разумеется, упрочивало его положение. Так, в мае 1842 года Плетнев пишет о визите в университет великой княгини Елены Павловны, которая считалась «прогрессисткой»: «Приезжала осматривать университет наш. Министр и попечитель присутствовали при этом. Я пригласил к месту служения каждого из профессоров, имеющего на руках какой-нибудь кабинет. Сперва она пошла в церковь, в большой зал, затем в ботанический и зоологический кабинеты» (письмо от 12 мая 1842 года) [Переписка., 1896: Т. 1: 561]. Плетнев нередко посещал дом министра С. С. Уварова, пользуясь его давним расположением. Он пишет: «Приглашен первый раз в Царское село, куда переехал уже Двор. Мне объявили, что наш министр Уваров уже три раза присылал звать меня на обед к нему. Там был и попечитель Волконский. После обеда долго разговаривали об университетских делах. Сам министр попросил нас курить сигары, как дома. Я не церемонился, вынул сигарочник и закурил с Волконским» (письмо от 20 мая 1842 года) [Там же: 571]. Отношения Плетнева с Уваровым отличались доверительностью, хотя часто осложнялись университетскими «казусами» и цензурными конфликтами. Оба они стремились оградить университет во время «политических бурь», сохранить высокий уровень преподавания наук. Но влияние Уварова постепенно слабело, а политические страсти заставляли волноваться. За год до европейских революций, ставших началом конца уваровской системы, Плетнев пишет: «Граф Уваров пригласил меня к себе обедать. Он не мог скрыть, что учреждение особого комитета для исследования действий цензуры колет его самолюбие и даже наводит на него некоторые опасения. Он мне показался жалким человеком. Прежде не обращал он ни малейшего внимания на действия в своем министерстве; а теперь трусит, как мелкий чиновник. Боится, что университет будет греметь» (письмо от 17 марта 1847) [П ерепи ск а ., 1896: Т. 3: 219]. Плетнев немало рассказывает в письмах о своем распорядке, быте, встречах, успехах университета. Он пишет: «Третьего дня, наконец, совершился наш акт. У меня гора с плеч свалилась. Мы получили дозволение провозгласить 118