Труды КНЦ вып. 20 (Гуманитарные исследования) вып. 1/2021(12)

А. В. Никитенко (письмо от 15 октября 1840 года) [П ерепи ска., 1896: Т. 1: 109]. Однако званый обед у университетского законоучителя А. И. Райковского среди «монахов, попов, дам, чиновников» вызвал чувство неловкости, поскольку профессоров окружала чуждая среда (письмо от 4 октября 1840 года) [Там же: 81]. Ректорские обязанности были нелегкими и часто утомительными. 31 октября 1840 года Плетнев сообщает: «Другой день идет мокрый грязный снег. Я, однако ж, пешком потащился в правление, оттуда оным же методом домой» [П ерепи ск а ., 1896: 120]. «Ложиться спать вовремя я только тогда буду, когда перестану издавать “Современник” или выйду в отставку из университета», — жалуется он [Там же: 175]. «Проклятое ректорство» особенно в первые годы отнимало у Плетнева так много сил и времени, что, как он пишет, «спать я ложусь не раньше 3 часов, а встаю в 9 часов» [Там же: 122]. Отражение событийности университетской жизни в письмах Плетнева и Грота включает сюжеты, связанные с ротациями внутри профессорской корпорации (назначения, смещения, переводы), организацией учебной и ученой деятельности, внутриуниверситетскими конфликтами, в которых Плетнев всегда стремился к примирению сторон и, главное, к тому, чтобы не уронить репутацию университета в глазах общества и Двора. Так, он сообщает Гроту об успешно разрешенном конфликте на заседании Совета 20 апреля 1843 года: «Собрался Совет. У нас там возникли раздоры между деканом юридического факультета Ивановским и братьями Куторгами — за диссертацию на магистерство некоего Соколовского. Куторги подозревают, что Ивановский протежирует Соколовского по непотизму — оба поляки. Ивановский подал прошение, чтобы его уволили от деканства. Я стараюсь примирить вражду их. Не знаю, успею ли» (письмо 21 апреля 1843 года) [П ерепи ск а ., 1896: Т. 2: 59]. В первый год ректорства Плетнев старался повысить академическую дисциплину среди коллег, манкирующих занятиями, конфликтующих со студентами и друг с другом. Он пишет 28 ноября 1841 года: «В четверг побрел я в университет. Вообразите, каков историк К[уторга]: он еще не был ни разу в том курсе, где случилась с ним история. Разве можно отлынивать» (речь о студенческой группе, которая была оскорблена профессором и устроила ему обструкцию. — А. З., Т. Ж.) [П ерепи ск а ., 1896: Т. 1: 155]. Через день Плетнев сообщает: «Начиная с этого дня, ежедневно бываю в университете и по очереди захожу слушать лекции всех профессоров. Это, я вижу, необходимо. По уставу ректор обязан наблюдать за духом преподавания. При мне и студенты чиннее, да и профессоры осмотрительнее. В случае же дурных толков про университет я, не краснея, могу защищать его, сказав, что сам слушаю, что с кафедры говорится» (письмо 30 ноября 1840 года) [Там же: 157]. Плетневу как ректору по долгу службы приходилось контактировать с большим количеством людей и институций: попечителем учебного округа (у которого он бывал с докладом еженедельно), министром просвещения, инспекторами университета, деканами факультетов, профессорами, студентами. Во время ректорства он продолжал заниматься журналом «Современник», работал с его авторами, цензорами, общался с литературными критиками. Он продолжал находиться в орбите придворных отношений, будучи преподавателем великой княжны Ольги Николаевны. Плетнев, благодаря службе в женских благотворительных учебных заведениях, приобрел расположение трех русских императриц: Елизаветы Алексеевны, Марии Федоровны, а впоследствии 117