Труды Кольского научного центра РАН. №6, вып. 19. 2020 г.

пошли съемные квартиры, потом переезды, потом устройства, в общем уже было не до меня», — вспоминает Бася Израильевна о том непростом для ее семьи времени. Так как квартиру в то время нельзя было купить, даже имея на руках деньги, родители начали строить дом в Подмосковье. В 1941 г., когда дом был почти готов, Бася Израильевна осиротела: сначала умерла мама, а вскоре трагически погиб отец. Накануне войны она осталась жить с тетей, которая пообещала матери перед ее смертью никому девочку не отдавать. Когда началась война, Басе Израильевне было около 10 лет. В ее памяти отчетливо сохранились детские воспоминания о страшном «кровавом закате», магически случившемся перед объявлением о внезапном нападении Германии на СССР, о бомбежках и зенитных батареях, которые стояли в лесу прямо у дома, где они жили с семьей тети. О прожекторах, ночью ловивших в «крест» вражеские самолеты. О том, как ночью во время бомбардировок города немецкой авиацией семья забиралась в «щель», построенную ими самими, а наутро пес Фоксик собирал осколки и складывал их на крыльцо. С особым чувством Бася Израильевна рассказывает о том, как москвичи ночевали на шпалах в тоннелях метро во время бомбежек, и об эвакуации семьи в Среднюю Азию. Поселились они в глухой провинции, в городке Токмак, так как Ташкент к этому времени был переполнен эвакуированными людьми и в нем возникали проблемы с жильем и продовольствием. Детский рацион военного времени составляли неспелые фрукты (они просто не успевали созревать и съедались еще в состоянии «зеленой» спелости), киргизский чай1 и затируха — «лакомство», заменявшее хлеб. Однажды тете удалось выменять свое пальто на мешок с зерном, которое перемололи на муку. Муку сбрызгивали водой и чуть подсушивали, формируя небольшие катышки, которые потом можно было варить и «смаковать». Так как недалеко был сахарный завод, то иногда получалось раздобыть сахарную свеклу, которая при обжиге на костре покрывалась сладкой хрустящей корочкой. Тетя и дядя работали, брат преподавал, а Бася Израильевна училась в начальной школе: «У нас не было тетрадей, не было карандашей, не было света. Как мы учились?... У нас были киргизские книги, спасибо, что они были на хорошей бумаге. Мы их рвали, <...> сжимали и шили вот такие маленькие тетрадочки, и писали по белому, между строк, и вот так я кончила четвертый класс». Так как «муж тети был врач», то в 1943 г. семье было предписано прибыть в Иваново, где располагался военный госпиталь. Разрешение на переезд получили только близкие родственники, племяннице Басе пропуск не полагался, поэтому было принято решение ее удочерить. Именно тогда юная Бася получила новое отчество и фамилию — Гуревич Бася Израильевна. Из Иванова семье уже проще было вернуться в Москву, где девочка продолжила учебу в школе. Кроме того, у нее были серьезные семейные обязанности: ходить по магазинам и отоваривать 1 Киргизы, жившие неподалеку, готовили в котлах киргизский чай. Чай, молоко, редиска, если есть, кусочки сала, масла. Все это варилось и называлось чаем. Бася Израильевна любит «киргизский чай» до сих пор. В современных условиях изобилия — это крепкий чай, молоко или сливки, сливочное масло. В зависимости от предпочтений может быть сладким или соленым, по признанию самой Баси Израильевны — «вкусная штука». 119