Труды Кольского научного ценра РАН. № 1 (11), вып.18. 2020 г.

из упомянутых выше лиц, включая выборного выговского игумена-«болыпака» (и главу поморской церкви одновременно), вскоре образовали торгово­ промысловую компанию, контроль даниловского центра за рациональностью агентов и прозрачностью сделок поддерживался и во второй половине XVIII столетия. Это свидетельство рождения знаменитой староверческой деловой культуры, заимствованной городскими общинами. Выявленные Д. Е. Расковым общие институты староверческого предпринимательства (кредитно-сбытовые сети национального масштаба, фонды капитала в коллективном распоряжении городских общин) показывают, насколько с самого начала староверческая промысловая колонизация была связана со столичным купечеством [Расков, 2012: 147-162]. В то же время, по крайней мере, до последней трети XVIII века это было прагматически взаимовыгодное сотрудничество: уже демонстрировалось, что новые кадры купеческих гильдий могли коваться на селе. Более того, как морское, так и речное судовождение и судостроение выгорецких староверов-поморцев исходно представляло сельские региональные традиции, не связанные с имперскими промысловыми монополиями. Действительно, «Данилов монастырь» по масштабу, общенациональной широте своего торгового охвата, посредничая между севером и югом, превзошел любую официально-православную монастырскую корпорацию в тогдашней России, и эти характеристики его деятельности сравнимы лишь с казенной отчетностью Соловков или Троице-Сергиевой лавры. Размах хозяйственного посредничества требовал обзаведения собственным торговым флотом, наиболее же выгодным становился собственный судостроительный промысел. От лодок до ладей: развитие выговского судостроения и судоходства Настал черед взглянуть, как функционально объединялись разные аспекты даниловского хозяйства в судостроительном комплексе, во что эволюционировала далее эта социотехническая система. Уже известно немало о технологических особенностях в устройстве судов выговских старообрядцев. В частности, по сведениям Т. А. Мошиной, их борта сшивались не корнями сосны, не можжевеловой или иной какой хвойной, а березовой вицей. Несмотря на бесспорно народную традицию с местной спецификой, выговские суда казались надежнее: необычным для региона, в связи с высокой стоимостью металла, было значительное использование железа в корпусе судов. Каюты внутри не просмаливались, а обмазывались так называемым «деревянным», то есть лампадным маслом, получаемым из конопляного семени. Вероятно, такое его применение в судостроении сложилось в силу специфики поступавших в староверческие «монастыри» пожертвований. Речь идет о периоде с середины XVIII столетия, когда Данилов уже обладал солидной торговой флотилией [Мошина, 1997]. Уже тогда в ее состав входили крупнейшие «новоманерные» галиоты, морские «староманерные» лодьи, каботажные и речные промысловые карбасы. На основе нескольких литературных и делопроизводственных источников Т. А. Мошина сделала вывод о коммерческом характере судостроения выговских староверов-даниловцев и связала это с тем, что отдельная «келия» для плотников, изготовителей судов, ставилась в «углу речном, близ медной» внутри самого «общежительства», уже в первых десятилетиях XVIII века [Там же]. Нельзя 67