Труды Кольского научного ценра РАН. № 1 (11), вып.18. 2020 г.

наемных рабочих-староверов из Выгореции совсем иначе, нежели жизнь монахов, лояльных государственной церкви монастырей: «иныя же и ходят за нуждами при добытии в прокормление, работают на судах и протчих у торговых людей промышляюще пищу себе приобретают, понеже места жилищ их нуждная и не хлебородная» [Есипов, 1861: 324]. Жанр подобных «челобитных» обращений, со свойственной ему концентрацией жалоб, не должен заглушить в голосах современников принципиальный тезис: именно дефицит ресурсов в данной экологической нише, неразрешимый без усложнения технического уровня, подталкивал к активности в большем масштабе. Хлебные поставки на Европейский Север из других регионов в этих обстоятельствах становились средством коммерческого роста для локальных объединений, обладающих инфраструктурой. Монополизация данной сферы была чрезвычайно нежелательна для массы обитателей севера России, приводя при ограниченной емкости экологической ниши к оттоку населения на отхожие промыслы в города или далее на окраины. Централизованное снабжение Санкт-Петербурга — столицы империи и северных губерний, которое было под силу «земским» корпорациям вроде Выговской староверческой поморской пустыни, вместе с тем не могло потерять значение от открытия свободной торговли. Вероятно, именно этим примером обосновывалось установление «вольного торга» на севере в программном антимонопольном императорском указе Петра III от 28 марта 1762 года: «Открылось, что хлеб сюда из таких мест, как-то из Олонца и далее, возить начали, о которых до того времени и думано не было, чтоб тамо для собственного пропитания жителей довольно хлеба родилось» [Полное собрание..., 1830: XV, 959-960]. Очевидно, с выговской поморской общиной имели дело обитатели со всей сельской округи и, шире, северных областей страны. В документах судебного делопроизводства того времени немало указаний, что на сезонные работы многие из обывателей отправлялись в «особноскитьские пребывания» или в даниловскую «коммуну» так называемого Суземка (округи, закрепленной за Даниловым монастырем) «подряжаться в работники» к известным поморским учителям. Староверческие наставники могли послать их в путь с заданием, в том числе и в другие регионы, Москву или Петербург. Вахтовым образом отправлялись «трудники» на промыслы, в полярные моря, на «Грумант, Вайгач, Канин». Характерно, что в ряде случаев они предоставляли в общее пользование и свое оснащение для соответствующих занятий [Есипов, 1861: 417-418, 421-422, 436- 437, 439-440, 443-445, 452, 457-459, 470, 478-481, 490-492, 494-495]. Ввиду открытых репрессий по религиозному принципу официальное членство в выговской территориальной самоуправляющейся общине поначалу было невозможным для «незаписных раскольников», особенно для беглых крепостных крестьян. Что же до признания братии монашеством со стороны правительства, то оно отсутствовало на всем протяжении полуторавековой истории Выго- Лексинских общежителъств. Нельзя забывать о том, что для активации экологического фактора потребовались церковно-государственные гонения, спровоцированные расколом; масса людей была вынуждена бежать в мало пригодные для жизни районы. Страх 59