Труды Кольского научного ценра РАН. № 1 (11), вып.18. 2020 г.

овса, отрубей в нашей местности», как и «хорошего сена», «в прежнее время получали порцию муки, чтобы добавлять ее «в северную пищу для коров (белый мох)». Теперь же, «лишившись подкрепления в виде печеного хлеба», лошади «не могут соответствовать необходимой работе», а коровы не имеют «своего развития». Поморам, остававшимся в зависимости от чиновничьей бюрократии, вновь пришлось ходатайствовать по инстанциям об увеличении нормы отпуска муки нуждающимся крестьянам до полутора пудов в месяц на едока [НАРК. Ф. 604. On. 1. Д. 2/23. Л. 22, об. - 23]. Тем решительнее в дни Февральской революции слышен тон их заявления и обозначение новой идентичности (начало марта 1917 года): «Мы, нижеподписавшиеся равноправные свободные граждане Российской империи Архангельской губ. Кемского уезда, из среды крепкого населения Сороцкой вол., на волостном сходе в с. Сороке, под председательством члена исполнительного комитета от Сороцкой вол. И. Я. Камбалина», заслушав «речь о падении самодержавия и старого правительства, постановили единогласно подчиниться и подчиняться новому правительству, учрежденному Государственной думой и всецело исполнять его распоряжения» [НАРК. Ф. 604. On. 1. Д. 2/23. Л. 24 об.]. Столь же решительно были настроены и кузомляне, давшие наказ своим депутатам добиваться на съездах в Архангельске и Петрограде предоставления отпусков из армейских частей землякам-поморам на осенний семужий промысел с половины августа до половины ноября, подобно тем, которые получали недавние крестьяне из земледельческих губерний для проведения посевных и уборочных работ: «Семужий промысел является для нас как хлеб для пахаря, не уловив семги, останемся без хлеба». В ноябре 1917 года постановили просить кузоменскую волостную земскую управу «разослать ныне же удостоверения по частям войск» с просьбой об увольнении солдат волости для морского звериного промысла, на который отправляются за 300 верст с 15 января по 15 апреля» [ГАМО. Ф. 268. On. 1. Д. 1. Л. 24 об., 30]. Впереди поморов Терского берега, как и жителей Карельского Поморья, ожидали новые тяготы военного времени, голод, «крайнее воздорожание жизни» и урезанные пайки, встречи с вернувшимися с фронта калеками-односельчанами и щемящая память о не вернувшихся, радикальные настроения и действия фронтовиков, приносивших в поморскую глубинку «войну на сапогах», обеспокоенность судьбой Учредительного собрания и шокирующие нововведения советской власти, ее распоряжения о создании красноармейских отрядов и призывы белого правительства в Архангельске записываться добровольцами в славяно-британские легионы, которые в 1918 году формировали на Севере бывшие союзники России. Заключение Социальное пространство строительства МЖД и прилегающих к нему территорий включало в себя несколько типов локальной идентичности, нередко приходивших в противоречие с идентичностью общероссийской, когда, с одной стороны, рабочие и служащие строительства, с другой — коренное население края оценивали по-разному одни и те же явления в социальной и экономической жизни региона. В годы «военного лихолетья» поморы отстаивали традиционный уклад своей жизни. Демонстрируя специфическую береговую идентичность, они сопротивлялись как реквизициям лошадей в их хозяйствах — вполне вероятно, 38