Труды Кольского научного ценра РАН. № 1 (11), вып.18. 2020 г.

волости», освободив их от аналогичных обязанностей по отношению к арестантам, приводимым с железнодорожной линии и с лесопильных заводов Поморья. Волостному старшине предстояло просить местного чиновника по крестьянским делам ходатайствовать перед вышестоящим начальством в Архангельске о передаче полицейской страже обязанностей по сопровождению «посторонних» арестованных [НАРК. Ф. 604. On. 1. Д. 2/23. Л. 16-16 об.]. Жители края повсеместно ощущали потребность увековечить память земляков, павших на поле брани Великой войны. Не зная еще, что ее назовут мировой, что она окажется не последней войной такого масштаба и что, выйдя из хаоса гражданского братоубийства, победители начнут сводить счеты с захоронениями участников войны «империалистической», северяне на уровне местных сходов принимали решения, подобные тем, что были вынесены в Поморье. Так, сельский сход Кузоменской волости в январе 1917 г. обсудил предписание волостного правления «об отводе места под кладбище в память увековечения умерших воинов, прибывших с войны ранеными и болезными». Жители Кузомени решили отвести место в 60 саженях к югу от приходской колокольни [ГАМО. Ф. 268. On. 1. Д. 1. Л. 5]. Учитывая многочисленность поморских семей, нельзя не отметить необычную для севера концентрацию сельского населения, которая объяснялась своеобразным промысловым укладом экономики поморской деревни. Особый характер ее экономики определялся суровыми природными условиями и разнообразием богатых ресурсов Белого моря, не случайно «сами поморы определяли первостепенное значение морских промыслов в своей жизни краткой, но емкой поговоркой: «Море — наше поле». В Сорокской губе промысел сельди начинался с первыми заморозками и продолжался до конца декабря, когда рыба подходила к берегам [Кораблев, 1980: 20-21, 30, 97-99]. В довоенные годы препятствий к промысловой деятельности крестьян во время путины не возникало. Однако в октябре 1916 года участники Сорокского волостного схода отметили в протоколе, что прошлогодняя реквизиция лошадей на военные нужды «печально отразилась на благосостоянии волости», к тому же не вывезенными остались сено и дрова. Собравшиеся «имели суждение» о том, что с 15 октября по 15 января «наступает главный подспорный нам в крестьянском хозяйстве сельдяной промысел (заменяющий хлебопашество), который производится с помощью лошадей (перевозка с морской губы в селение) и без которого население нашей волости не может существовать». Поскольку от улова сельди зависели обеспечение продовольствием населения волости и возможность продавать пойманную рыбу, крестьяне обратились к чиновнику по крестьянским делам 1-го участка с просьбой в случае предстоящей новой реквизиции лошадей заблаговременно ходатайствовать перед архангельским губернатором об ее отсрочке до окончания сельдяного лова [НАРК. Ф. 604. On. 1. Д. 2/23. Л. 11, об, - 12]. Сравнение «прежнего» и «нынешнего» времени, явно не в пользу последнего, прослеживается в отношении постановления Комитета о продовольствии жителей Архангельской губернии. В конце декабря 1916 года тот установил норму отпуска муки «не более одного мешка в месяц» на семейство из 6 человек. Крестьяне заявили о недостаточности нормы и сослались на то, что имеющиеся в их хозяйстве лошади и коровы «за отсутствием хлебопашества, 37