Труды Кольского научного ценра РАН. № 1 (11), вып.18. 2020 г.

О повседневной жизни рабочих и служащих МЖД в чрезвычайных обстоятельствах революционных месяцев 1917 года свидетельствуют протоколы комитета 1-й дистанции 9-го участка постройки дороги и общих собраний, проходивших на станции Ягельный Бор [ПАРК. Ф. 320. Оп. 7. Д. 1/4]. В начале августа 1917-го депутаты комитета обсуждали меры, которые необходимо было принять для предупреждения побегов военнопленных, и постановили «снять всех военнопленных с одиночных работ и заменить их русскими рабочими, мужчинами или женщинами». Постановили довести об этом до сведения командира 53-го рабочего батальона и просить его распоряжения, «чтобы воинские чины на охране линии 1-й дистанции относились к своим обязанностям более внимательно», поскольку неоднократно было замечено, что «воинские чины при исполнении своих обязанностей спали или играли в карты». Следствием такой халатности стал побег пяти военнопленных. В середине августа общее собрание построечников станции обратилось к начальнику 9-го участка Д. Д. Кожевникову с просьбой сделать распоряжение «о снятии военнопленных с одиночных работ и заменить их солдатами рабочей роты», а также о том, чтобы у всех военнопленных отбирались «лишние деньги» и они «не имели возможности делать подкуп частных лиц для их сопровождения в побег» [НАРК. Ф. 320. Оп. 7. Д. 1/4. Л. 119]. С последним Кожевников согласился. О том, что работавшие на постройке МЖД военнопленные германцы и австрийцы, стремясь попасть в соседнее Финляндское княжество, совершали побеги чуть не ежедневно, олонецкий губернатор доносил главному начальнику Петроградского военного округа еще летом 1916 года. Тот факт, что задержанные беглецы иногда оказывались «снабженными картами и компасом», свидетельствовал о слабости надзора за военнопленными [Карелия, 2014: 339]. Из подписанного Кожевниковым документа стало известно, что на отдельных работах по подведомственному ему участку находились около ста военнопленных, которые «стоят» по 25 рублей, то есть 2500 рублей в месяц. «Вольные будут стоить 145 100 = 14 500 руб. Увеличение расхода ежемесячно на 12 ООО руб.». К тому же, подчеркнул начальник 9-го участка, будет «трудно найти столько русских, чтоб согласились на месячную плату 145 руб., тогда как они могут заработать и больше», да и «русский, как более сильный и привыкший к работе, принесет на самой линии больше пользы, чем военнопленный» [НАРК. Ф. 320. Оп. 7. Д. 1/4. Л. 120]. Если в первой половине 1915 года заработная плата при найме на стройку определялась для чернорабочих и лесорубов в размере 35 рублей, для землекопов — от 35 до 45 рублей, для плотников — от 45 до 56 рублей в месяц, то к осени 1916 года в связи с ростом дороговизны она была повышена на 37-40 %. Но рабочему не всегда доводилось получать означенную сумму заработка. На многие виды работ были установлены урочные задания, которые подчас в 1,5-2 раза превышали реальные физические возможности строителей. Невыполнение уроков влекло за собой понижение платы. Процветали штрафы и вычеты [Дубровская, Кораблев, 2017: 170] (рис. 3). Особенно тяготило то, что выплата заработка систематически задерживалась. Известный мурманский историк И. Ф. Ушаков приводит свидетельство архангельского губернатора С. Д. Бибикова, который писал о результатах осмотра железнодорожной линии в августе 1916 года: «Неаккуратность платежей стала 34