Труды Кольского научного ценра РАН. № 1 (11), вып.18. 2020 г.

С 25 сентября 1941 года, согласно постановлению Государственного комитета обороны № 698-сс, началась депортация немцев с Северного Кавказа [Чернова-Деке, 2011: 104]. Информант И. К. рассказывает: «Они жили в Чечне в Грозном. Причем прадеда забрали на фронт, он был в штрафбате. Причем их дразнили фашистами. Хотя прадед за Советский Союз воевал. Все думали, что он погиб. А он каким-то чудом остался в живых. А прадед думал, что его семья погибла. Их выслали в северный Казахстан в район Петропавловска-Камчатского, когда началась война. А потом они узнали, что можно переехать в Киргизию. Они захотели южнее перебраться, так как привыкли к югу. В Киргизии прадед на мельнице работал. И вот на него жернов свалился, и он погиб. В штрафбате не погиб, а потом так нелепо погиб». Депортация закарпатских немцев. Уже после окончания войны в марте 1946 года по распоряжению НКВД СССР № 1034 от 15 января 1946 года последовала депортация 2670 закарпатских немцев в Сибирь [Корсун, 2016]; в Ярковский район Тюменской области было выселено 1785 закарпатских немцев, которых мобилизовали на работу в лесной промышленности [Эйхельберг, 2012: 98-99]. В их числе была семья информанта Э. В:. «Отца сначала погнали в Чехословакию (А. Корсун подтверждает «факт отъезда части местных немцев на Запад накануне вступления советских войск осенью 1944 года на территорию Закарпатья» [Корсун, 2016]). Отец учш ся там в какой-то школе, после школы какими-то делами занимались, вот там их научили зубы чистить. Они жили у какого-то богатея. Отец говорил, что жили они там хорошо. Кормши хорошо. А что детям надо? Чтобы кормши, не кричали, не били. А потом, когда наши войска стали наступать, этих детей вернули домой, ну а потом уже забрали в Сибирь. А мама тоже жила у богатея, она там у него убиралась. Хозяин к ним очень хорошо относшся. А когда фронт надвигался, все растерялись, не знали, что делать, и кто куда. И они вернулись домой, потому что перед войной дом новый построили. А когда вернулись, в доме жили уже другие люди. Знакомые из этого же села. Они какое-то время жили у бабушки. А потом собрание, погрузили всех... И когда они уже в Сибири были, у матери отец умер от тифа». В интонации информанта чувствовалась большая горечь. Помимо тяжелых бытовых условий, жизнь немецких семей осложнялась политической дискриминацией. Немцев часто воспринимали как фашистов. Подобное отношение вызывало у некоторых информантов чувство закомплексованности, пример тому — высказывание информанта Э. В:. «Было общество немецкое, а я постеснялась. Не русский по национальности, вот и жмешься. Умногих немцев взяты фамшии жены. У меня советское воспитание. Иногда бывает даже стыдно, что у тебя такая национальность». Мобилизация в трудовую армию За депортацией по национальному признаку последовала мобилизация в трудовую армию. Согласно постановлению ГКО № 2383сс от 7 октября 1942 года, мобилизовывалось практически все взрослое немецкое население: мужчины от 15 до 55 лет, женщины от 16 до 45 лет (кроме беременных и имеющих детей в возрасте до 3 лет) [Герман, 2011: 16; Чернова-Деке, 2011: 115-116; Эйхельберг, 2012: 98]. Разобщенность семей была обычным явлением для депортированных: дети, оказавшись оторванными от родителей, или попадали 178