Труды Кольского научного ценра РАН. № 1 (11), вып.18. 2020 г.

Домашний быт стремительно менялся, причиной этого стало отсутствие электричества, лимиты на пользование которым были установлены в середине сентября 1941 года. «У нас была квартира из двух комнат, к ноябрю мы переселились в одну, чтобы подольше сохранить дрова. Вторая комната всегда была очень холодной. Голод все настойчивее проникал в мысли, чаще думалось о еде» [Козупеева, 2010: 35]. Конец января был самым страшным: не было электричества, жгли коптилку; было холодно — не было дров: «В комнате ужасно холодно, горит коптилка, мы едва различаем друг друга» [Там же: 40]. Доставка воды превращалась в испытание: «За водой ходили к соседнему дому, где был отрыт колодец. Доставать ее было трудно, кругом все обледенело, люди были слабые и постоянно расплескивали воду, а иногда и полностью проливали, не удержавшись на ногах. И какие страшные были морозы — более тридцати градусов» [Там же: 47]. Зима 1941-1942 года сказалась и на внешнем виде, в частности, на одежде. Татьяна Алексеевна вспоминает один из эпизодов своего выхода из дома, когда отправилась навестить родственников: «Мороз был страшный. Я надела на себя все, что могла, ведь я была настолько худа, что накрутить на себя можно было много: две вязаные шапки, кофты, шарф, поверх пальто повязала крест-накрест платок, да еще затянулась ремнем, чтобы не поддувало, огромные рукавицы, которые папа носил на работу, и огромные папины валенки 42 размера, обшитые кожей, ужасно тяжелые» [Там же: 37]. Той же зимой закрылись почти все бани. Одной из основных причин стала нехватка топлива. «Сейчас даже трудно себе представить, как можно было не мыться в бане полгода (не имея дома ванны). В последний раз я была в бане в октябре 1941 года. А потом баня не работала, и был большой перерыв, очень большой. И мылись мы во время этого перерыва в тазике у печки, по частям. А в декабре 1941, январе и феврале 1942 года мыли только руки и лицо» [Там же: 60]. Зима 1942-1943 года была тоже тяжелой, город по-прежнему обстреливался. Но заработал водопровод, можно было уже помыться в бане. Бани начали открываться со второй половины февраля 1942 года. Некоторые из них, например, Корниловские бани, работали как санпропускник. В первой половине 1942 года люди обычно приходили в бани по талонам, выданным предприятиями и учреждениями. По такому торжественному случаю в июне 1942 года работниц вагоноремонтного завода, где работала Татьяна Алексеевна, даже отпустили с работы и строем повели в баню. «Это была особая баня. Нас запускали в раздевалку партиями. Мы собирали свое грязное бельишко в одну из одежек, связывали в узелок и отдавали банщицам. Нам выдавали маленький кусочек хозяйственного мыла, и мы заходили в жаркую мыльную, где на мытье нам было отведено всего 20 минут. За это время мы должны были отмыть многомесячную блокадную грязь и выйти в раздевалку, где нам взамен ранее выданного номерка возвращали наш теплый пропаренный узелок» [Там же: 61]. В сентябре дали электроэнергию. Дома был установлен жесткий лимит пользования электроэнергией, но и это было большой радостью. «О коптилках мы только вспоминали. Можно было достать топливо. В открывшемся хозяйственном магазине по талонам, выданным домоуправлением, можно было купить брикеты каменного угля» [Там же: 74]. Быт 168