Труды КНЦ вып.16 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ) вып. 2/2019(10))

без особой опаски подходить к каменистым отмелям и берегам. Из-за низких бортов с этого судна было легко запускать в море и вытаскивать обратно тяжеленный трехверстный тресковый ярус (продольник на треску). Максимальная длина судна была 6-7 саженей, грузоподъемность не превышала 200 пудов, в силу чего после полной загрузки добычей промысловики вынуждены были делать лишний рейс в родное село, если не было возможности сбыть улов на месте в Мурмане. Шняка имела на дне судна три отделения: чердак (для хранения снастей), гребло (там хранилась наживка для ярусов) и клад (для складывания улова). Команда большой шняки состояла из семи человек: кормщика ( корщика ) — обычно владельца судна, четырех наемных рабочих ( покручников ), разнорабочего ( весельщика ) и наживочника (обычно мальчика зуйка ) [Случевский, 1886: 51]. Легкая шняка имела меньшую команду: старик кормщик (владелец судна), матерый мужик тяглец (моряк, вытягивающий ярус в шняку), юноша весельщик (моряк, удерживающий с помощью пары весел судно на траверзе яруса) и мальчишка наживочник (зуек, задача которого насаживать на крючки наживку и помогать при вытягивании яруса) [Пришвин, 1956: 338-339]. Ёла . Никто из исследователей не оспаривает, что данный тип судна, как и шняка, был заимствован поморами от норвежцев. Ёла, как и шняка, строилась для нужд промыслового мурманского лова трески [Логинов 2008: 177, рис. 90]. По габаритам и чисто внешне ёлы были весьма похожи на шняки, но шились из еще более тонких досок. Они служили для доставки промысловиков к их промысловым избушкам и для собственно этого лова, были менее долговечны и надежны, чем шняки. Зато за счет экономии на толщине и качестве материала изготовления они были относительно дешевы. Из-за их дешевизны поморы довольно охотно покупали ёлы как у своих мастеров, так и за границей. В норвежском исполнении ёлы и шняки, по признанию М. М. Пришвина, выглядели всегда более грациозно, чем изделия русских мастеров [Пришвин, 1956: 325]. Наши соотечественники шили их проще и грубее. Заграничные ёлы прежде русских судов обрели такие усовершенствования, как мачты с косым парусами в носу судна, палубу и даже каюту с камином, перед которым можно было в холод обогреться. Наверное, поэтому М. М. Пришвин счел возможным столь усовершенствованные ёлы норвежцев поименовать промысловыми ботами [Пришвин, 1956: 354], что отчасти неверно. Промысловый бот . В самом совершенном исполнении промысловый бот представлял собой двухмачтовое палубное судно с «тупой», т. е транцевой кормой и железным рулем, управляемым (не с палубы, а из рубки) рулевым- мотористом. Бот в корме имел отсек для дизельного двигателя, в средней части находился отсек для пойманный рыбы, в носовой части — небольшую каюту для команды. Впервые такой тип судна русские моряки увидели в Баренцевом море в 1885 г. в качестве вспомогательных судов, сопровождающих китобойные корабли американцев [Случевский, 1886: 48]. Заимствование судна поморами состоялось значительно позже, причем сразу в двух вариантах — американском и сильно упрощенном русском. Последние в колхозах Поморья ни рубки, ни палубы не имели, выглядели как одномачтовый большой моторный карбас с острым носом и кормой и навесным железным рулем, управляемым непосредственно рукой с задней банки. Остатки беспалубных моторных ботов разной степени сохранности все еще можно увидеть по берегам Белого моря. Промысловые боты, 74