Труды КНЦ вып.16 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ) вып. 2/2019(10))

№ 2 осенью 1942 г. За это он был награжден высокой правительственной наградой. Несмотря на то, что был спецпереселенец, никогда в его голосе не было заискивающих ноток. Не слышали от него и крика. <.>. Меня восхищала его независимая манера <.>. Работал не меньше 12 часов. И в выходные тоже визиты хоть на час, хоть после лыжной прогулки, но заедет. На больничном не бывал» [Мончегорск., ЭР]. Этот человек погиб на производстве. В текстах, описывающих жизнь спецпереселенцев, нередко используется понятие «выживание». То же в заглавиях: «Жили, чтобы выжить», «Вера помогала выжить», «Так и выжили». Выживание как опыт воплощается в качествах «выносливости», «живучести» , а на языке обобщающих терминов — адаптивности. В воспоминаниях А. Д. Ваньковой есть эпизод о приезде С. М. Кирова в Хибиногорск: «Строили кинотеатр «Большевик». Киров выходит из машины, а мы глину месили ногами. Он спрашивает: «Вам холодно?» — Мы отвечаем: «Мы живучие, мы из деревни» [Память неподвластна., 2015: 200]. Деревенское происхождение и привычка к сельскому труду выручали спецпереселенцев, оказавшихся в новых для них условиях. «Так как мы привыкли работать, то и здесь трудились», — утверждает одна мемуаристка и рассказывает, как для того, чтобы прокормиться, они раскапывали землю под огород, держали коз, свиней, собирали грибы, ягоды [Спецпереселенцы., 1997: 20]. По рассказу другой спецпереселенки, по окончании зимы отец попросил у горсовета земли — картошку сажать. Его отговаривали по двум причинам: во-первых, в заполярном климате «ничего не вырастет», во-вторых, если вырастет, то «отберут». Картошка выросла крупная, после чего все стали ее сажать. «По горам ходу не стало — одни тропочки, столько картошки все посадили» [Там же: 86]. Помогали переселенцам не только деревенские навыки, но использование других умений. Из мужчин кто- то чинил или шил обувь, кто-то вообще был «мастер на все руки», женщины вязали, шили, — как правило, в обмен на продукты, но возможны были и «коммерческие» отношения. «Моя мама хорошо рисовала и великолепно шила, — вспоминает жительница Мончегорска из семьи спецпереселенцев, — поэтому трудная жизнь как-то сглаживалась. Приезжали клиенты даже из города» (речь о второй половине 1930-х гг.) [Пусть не доведется., 2018: 97-98]. Некоторые мемуаристы не без оснований замечают, что справиться с жизненными тяготами им помогли молодость и здоровье. Однако большей частью подчеркиваются духовные опоры выживания. Авторы воспоминаний — люди, прошедшие институты советской социализации. Когда они говорят, что «выжить помогла вера», то в большинстве случаев речь идет о вере не собственно религиозной, а иной — в социальную справедливость: «Но несмотря на все перенесенные страдания, мы верили в людей, в справедливость, в возможность жить свободно. Эту веру воспитывали в нас наши родители, неиссякаемое трудолюбие которых помогло возродить Кольскую землю» [Там же: 118]; «Хочу сказать, что всю нашу жизнь, в самых тяжелых обстоятельствах мы честно трудились и верили в справедливость, что и помогало выжить» [Там же: 61]. « Справедливость» как предмет веры , наряду с понятием «счастье», включалась в советскую утопию, которая «долгие десятилетия была для многих советских людей главной мотивацией смысла жизни. <.>. На протяжении нескольких поколений формировалась своего рода привычка к отложенному счастью, которое необходимо заслужить жертвенной жизнью в настоящем. Идея 17