Труды КНЦ вып.9 (ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ) вып. 9/2019(10)

ресурса, как правило, направлено не на решение рабочих вопросов и диалог с гражданами, а на укрепление личных политических позиций и прямой пиар. Исследование 2015 года, объектом которого были государственные структуры Косово, выявило, что две трети чиновников, стоящих во главе государственных департаментов страны, гораздо активнее использовали личные аккаунты для популистских кампаний и саморекламы, чем для реальной работы и общения с населением [18]. Существует и обратная проблема общения граждан и чиновников посредством онлайн-медиа: ожидание немедленных результатов после обращения к представителям власти. Для социальных сетей характерна очень высокая скорость обсуждения и реакции, а также нередкая полярность мнений. Эти факторы зачастую приводят к ожиданию схожей реакции и от политических сил, с которыми ведется диалог. Невозможность представителей власти реагировать с такой же скоростью, с какой пользователи выдвигают им свои предложения, вызывает порой резкую критику действий чиновников. Характерным примером подобной неоднозначной реакции является ситуация в Египте в 2011 году, когда назначенный после февральской революции новый министр финансов подвергся жесткой критике в Twitter и обвинениям в бездействии после всего двух дней пребывания на своем посту. На четвертый день ему даже пришлось выступить на национальном телевидении, чтобы публично объяснить необходимость проанализировать сложившуюся ситуацию, прежде чем предпринимать какие-то действия [19]. В то же время, следует учитывать, что подобная разнородность и активность выражаемых мнений является прямым следствием свободы слова, предоставляемой большинством социальных онлайн-медиа. В условиях жестких рамок и прямой модерации уровень открытости дискуссии заметно снижается, как показывает изучение поведения респондентов в китайской социальной сети Weibo [20]. Данный факт также можно приписать к недостаткам использования специализированных государственных сайтов как базы для диалога и обсуждения предложений населения и совместного принятия решений. Однако свобода слова часто воспринимается как вседозволенность, которая будучи подкрепленной виртуальностью соцсетевой идентификации сводит сильно понижает уровень дискуссии и уменьшает ее конструктивный уровень, что делает такую коммуникацию бесполезной для решения каких-либо вопросов. Согласно Макинтош [4], электронное участие (e-participation) делится на три уровня: локальный, региональный и национальный. Текущий опыт использования онлайновых социальных сетей подтверждает, что эффективное взаимодействие с органами власти посредством этих сетей происходит именно на локальном и региональном уровнях. Это объясняется, прежде всего, физическим ограничением временного ресурса начальствующего органа по отношению к количеству обращений граждан, другими словами, эффективность одного человека при ведении диалога с гражданами обратно пропорциональна количеству граждан. С другой стороны, чем локальней проблема, тем меньшее количество людей требуется для обсуждения, выработки и принятия вариантов решения этой проблемы. Это второй момент, благодаря которому е-партисипейшн хорошо работает на муниципальном уровне. 166