Труды КНЦ вып.17(ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ) вып. 2/2019(10)

речным транспортным путям и к выходу через р. Волхов в Балтийское море, Терский берег Кольского п-ова, включая район р. Кола, стал провинцией, зависимой от Новгорода, хотя и не вошел территориально в состав Новгородской республики [Ключевский, 1906: 72-73; Шаскольский, 1962: 272; Шумилов, 2006: 152]. Состоятельные новгородские бояре-промышленники отправляли свою челядь в экспедиции в глубь северных земель, где она разными способами завладевала рыбными и охотничьими угодьями, соляными варницами, основывала свои колонии, облагала данью местное население. Следом целые отряды ушкуйников — свободных новгородцев — устремлялись на Север с промысловыми и торговыми целями, не гнушаясь разбоем и кабалой местных финских племен, в том числе и лопарей (саамов) [Мельгунов, 1905: 87-93; Платонов, Андреев, 1922: 26-37; Чиркин, 1922: 7-12; Перхавко, 1999: 167-170; Шумилов, 2006: 153-154]. В ХІІІ-ХѴ веках Северо-Восточная Русь была тесно связана в торговом отношении с Ганзейским союзом северогерманских и ливонских городов. В ХѴІ-ХѴІІ вв. центр внешней торговли все более смещался в северный и северо-западный регионы страны. Обмен «низового хлеба» на местную рыбу, меха, продукты морского зверобойного промысла определили основное содержание внутренней торговли на Кольском п-ове в ХГѴ-ХѴ вв. [Шумилов, 2006: 454]. После начавшейся во второй половине XIV в. монастырской колонизации на юге Кольского п-ова активными игроками на региональном и внешнем рынке страны становятся монастыри: на северо-западе — в конце XV в., на востоке — в ХѴІ-ХѴІІ вв.. Особенно преуспел в такого рода деятельности Печенгский монастырь, который XVII в. на своей территории имел порто-франко, т. е. торговал и вывозил товары беспошлинно [Калинин, 1929; Иванов, 2007]. Коммерческие связи с иностранцами стимулировали формирование всероссийского рынка и производственную специализацию различных районов, развитие таможенного, налогового и торгового законодательства. Вся торговля носила в основном меновой характер [Шумилов, 2006: 455]. Исторические источники свидетельствуют о том, что в 50-х гг. XVI в. торговые суда датчан, голландцев и норвежцев регулярно появлялись у Мурманского берега и заходили в бухту у мыса Кегор на п-ове Рыбачий. Иностранцы выменивали у местного населения, в т. ч. и лопарей (саамов), семгу, треску, рыбий жир, сало и кожи морских животных, пушнину на привезенное золото, серебро, ювелирные изделия, серебряную посуду, олово, жемчуг, разные сукна, пиво, вино, муку [Громыко, 1960: 239, 244; Ключевский, 1991: 217-218]. В 1557 г. надзирал за торговлей и собирал пошлины на ярмарке в Кегоре московский чиновник. Он осматривал товары у подвластных московскому государю лопарей и карел и давал им разрешение на продажу; так же поступали датский и шведский чиновники [Ключевский, 1991: 218]. Торг носил меновой характер, но цены измерялись деньгами — алтынами и талерами [Вальдман, 1968: 53-58; Шумилов, 2006: 55]. В 1565 г. нидерландцы появились в Печенгской и Кольской губах [Кордт, 1902: ХІХ-ХХѴІ; Любименко, 1933: 731; Громыко, 1960: 240-243]. Лопари (саамы) уже имели опыт общения с разного рода коммерсантами и совершали торговые сделки с ними. Основавший в 1532 г. русскую колонию монастырского типа Св. Трифон, по словам жития, «близ той реки [Печенги] обретающимся лопарям начат яко бы творити беседы о куплях», т. е. наряду со своей миссионерской деятельностью выступал также в роли купца. 55