Труды КНЦ вып.17(ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ) вып. 2/2019(10)

на 40 «полубурсаков» — 491 руб. 63 коп. (по 12 руб. 30 коп. на каждого), на других 17 бедных учащихся — 106 руб. 58 коп. (по 6 руб. 27 коп. на каждого). Однако в ведомости у всех учащихся указаны разные суммы на их содержание. Например, «бурсаки» получили оплату от 19 до 26 руб., «полубурсаки» — от 10 до 17 руб., бедные ученики от 5 до 8 руб. Отметим, что из 61 ученика 18 получали «бурсачные» суммы только в течение половины учебного года [ЦГИА СПб. Ф. 277. On. 1. Д. 2537. Л. 2 об. 5]. В таком же «Отчете правления Олонецкой семинарии о бурсачных суммах за 1858 г.» из сумм семинарии на содержание учащихся в Петрозаводское духовное училище поступило — 2578 руб. 50 'A коп., в Свирское духовное училище — 583 руб. 44 коп. [ЦГИА СПб. Ф. 277. On. 1. Д. 2541. Л. 26-27]. Здесь следует отметить, что в 1844 г. в Олонецкой духовной семинарии из обучавшихся 121 ученика все получали содержание: 48 детей являлись казеннокоштными воспитанниками, а остальные 73 полубурсаками [ЦГИА СПб. Ф. 277. On. 1. Д. 2037. Л. 20]. Таким образом, численность детей низших духовных школ, содержавшихся на полный казенный счет, была невелика. Увеличивая количество «полубурсачного» содержания, училищные правления старались помочь всем нуждающимся, однако число священнослужительских семей, тративших значительные средства на обучение своих детей, постоянно увеличивалось. Учащиеся семинарий и духовных училищ между собой значительно различались в возрасте. В одном и том же классе обучались подростки от 9 до 18 и более лет. Причем некоторые воспитанники семинарий и уездных училищ уже брили бороду, имели семьи, а рядом с такими зрелыми парнями приходилось сидеть юным мальчикам. «Рекрута семинарской науки с воем провожали не одна мать, сестры, а даже жена с ребенком на руках», — отмечал в своих мемуарах профессор Санкт-Петербургской духовной академии Д. И. Ростиславлев [Ростиславлев, 1880: 15]. В это время во всех учебных заведениях (как духовных, так и светских) «второгодничество» являлось распространенным явлением, причем были и такие ученики, которые «просиживали» в одном классе несколько лет подряд. Такое «соседство» неизбежно влекло за собой определенные проблемы для подростков, которые заимствовали от старших грубость в обращении и дурные привычки. «Второгодники <... > даже исторически, в силу традиций, — господа, аристократия класса, — вспоминал один из учащихся духовного училища. — Новички все ежатся, трусят каждого шага, боятся каждого учителя, всякого учебника, а старичок с первого же урока «грубит» учителю, с первого же дня ходит петухом среди новичков, раздавая направо и налево колотушки и щелчки, тому за то, что попался на дороге и не сумел сообразить, что перед старичком надо посторониться, этому, что не сразу показал книгу, третьему, что мало отломил лепешки. Попав в училище в первый раз, ученик сразу же оказывался во власти второгодников и силачей» [Смирнов, 1906: 13]. Характерной особенностью дореформенных духовно-учебных заведений было наличие среди учащихся «приватных» учеников, уже окончивших курс обучения, но оставленных при семинарии до приискания им места. Такой порядок был введен в декабре 1829 г. Приватных воспитанников предполагалось занимать повторением богословского курса, чтением Священного Писания и проповедями. Иногда их назначали на должности лекторов, временных учителей, заменяющих заболевших или отсутствующих наставников. Например, И. Агафонов 152