Труды КНЦ вып.17(ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ) вып. 2/2019(10)

министр П. А. Ширинский-Шихматов поставил резолюцию: «Согласен на сей раз, а впредь предписать конфиденциально: западных уроженцев не допускать к испытанию без предварительного моего разрешения» [РГИА. Ф. 733. Оп. 93. Д. 219. Л. 2]. Причем данное ограничение распространялось только на уроженцев западных губерний и только в том случае, если они были неправославного вероисповедания. Так, Адольф Гибнер, сын учителя немецкого языка Тамбовской гимназии, закончивший эту гимназию, будучи римско-католического вероисповедания, хоть и был ограничен в праве поступления в ГПИ, однако на основании одобрительного отзыва о нем директора института И. И. Давыдова («мог бы быть со временем в звании учителя полезен знанием иностранного языка») приобрел право держать приемные испытания для поступления в число студентов ГПИ [РГИА. Ф. 733. Оп. 93. Д. 219. Л. 17, 17 об., 18, 18 об.]. Основным источником регулирования отношений внутри ГПИ является устав этого учебного заведения. В главе V устава «О нравственном надзоре» определены методы и средства осуществления контроля над воспитанниками института. Главная роль по части надзора за учащимися принадлежала директору, который осуществлял эту функцию при помощи старшего надзирателя и комнатных надзирателей. Таким образом, устанавливалась централизованная система контроля воспитанников: директор — старший надзиратель — комнатные надзиратели. Один комнатный надзиратель должен был приходиться на 20 воспитанников, то есть при количестве студентов в сто человек, определенных по штату, комнатных надзирателей полагалось пять. Заметим, что комнатные надзиратели — это те люди, которые довольно тесным образом контактировали со студентами каждый день, от их характера зависел микроклимат внутри коллектива учащихся. Комнатные надзиратели должны были немедленно доносить обо всех необыкновенных происшествиях в институте старшему надзирателю, а последний, в свою очередь, — директору. Представляется, что от сложившихся между студентами и комнатным надзирателем отношений зависело положение самих воспитанников в институте, ведь комнатный надзиратель (при удачно сложившихся отношениях) мог закрыть глаза на мелкие проступки, ничего не записав в ежедневном отчете о «благосостоянии воспитанников» и в «списке о поведении», который представлялся старшему надзирателю ежемесячно. Приведем пример осуществления комнатными надзирателями своей непосредственной функции. В 1843 г. смотритель второго разряда ГПИ подал рапорт, в котором сообщал, что «воспитанник сего заведения Каша с самого начала второй трети истекающего года весьма ощутительно по временам стал оказывать упрямство, гордую самонадеянность, непослушание до величайшей грубости, пренебрежение всякого порядка, так что ежедневно получаемы были на него жалобы как от комнатных надзирателей (курсив наш. — С. К , Т. Ж ), так и от преподавателей; делаемые ему замечания, увещания и, наконец, выговоры не имели на него должного влияния. Последовавшее двукратное заключение его в карцер нимало его не образумило, напротив, он по-прежнему постоянно оказывал грубости и крайне дерзкое обращение со всеми преподавателями, с которыми он имел неприличные сцены, так, например: самым делом обличенный в неслушании того, о чем говорили в классе или в неприготовлении назначенного урока, он всегда с улыбкой, полувставая, 133