Труды КНЦ вып.17(ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ) вып. 2/2019(10)

Но в то же время видели и самоотверженное отношение к своему делу, которое отличало служение многих клириков от необременительной статской службы. Вот как описывал поступление в ГПИ один из выпускников института: «Приемный экзамен происходил в начале августа. Экзамен был самый снисходительный. Прорехи знаний не замечались нашими профессорами: профессора хотели усматривать у нас задатки знаний. Если студент поступал на филологическое отделение, то с него не требовали сведений больших по математике (или, вернее, совсем не ставили ему в вину малознание «математическое»). Я, напр[имер], по алгебре не мог сделать простого алгебраического сложения, и ничего, — обратили внимание на мое сочинение о моей родине, на кое-какие знания по латинскому и греческому языку, — на знание Закона Божия, — и приняли в институт. Я не смог на экзамене показать разницу между барометром и термометром (у профессора физики Пчельникова) — и это ничего: не всякое лыко в строку! Профессор спросил, на какой факультет я поступаю и, узнав, что на филологический, — он, профессор, только сказал: «Слабо знаете физику», — и все. И я был принят в Главный педагогический институт» [Один из птенцов Института..., 1904: 55-56]. При поступлении в институт менялся социально-правовой статус молодых людей, поскольку они «увольнялись из духовного звания». Так, в 1840 г. о желании поступить в институт объявили Константин Садоков и Александр Серно- Соловьевич, воспитанники Вологодской и Минской духовных семинарий соответственно. Святейший Синод по прошению министра народного просвещения определил «уволить означенных учеников Садокова и Серно-Соловьевича, согласно желанию их родителей, из духовного звания для поступления в число воспитанников Педагогического института» [РГИА. Ф. 733. Оп. 93. Д. 110. Л. 3, 3 об.]. Выйдя из духовного звания и не поступив ни в какое другое, воспитанники и студенты ГПИ становились разночинцами, менялось их отношение к миру, была открыта дорога в другие сословия. Можно заметить, что выход из духовного звания студентов ГПИ отличался от подобного процесса в университете, где поповичи, дети купцов и государственных крестьян освобождались от подушного оклада только по окончании учебного заведения. Не все правовые нормы, касающиеся студентов института, регулировалось уставом ГПИ. В качестве источника права здесь выступали также распоряжения министра народного просвещения, который юридически являлся непосредственным начальником института. В частности, по предписанию министра народного просвещения от 22 ноября 1850 г. с пометой «конфиденциально» директору ГПИ рекомендовалось, «чтобы в число студентов института не были принимаемы уроженцы Западных губерний, кроме тех, которые исповедуют православную веру» [РГИА. Ф. 733. Оп. 93. Д. 219. Л. 1 об.]. Однако и это предписание министра не всегда соблюдалось. Так, в августе 1852 г. три уроженца западных губерний, исповедовавших отличную от православия веру, все же были допущены (с одобрения министра) до вступительных экзаменов. Это воспитанник Шавельской гимназии Карл Рыдзевский, воспитанник Новгородской гимназии Иван Смирнов и воспитанник 3-й Петербургской гимназии Михаил Папков. Из них только первый закончил гимназию в Литве (нынешний г. Шауляй), двое других учились в гимназиях столичного учебного округа. На донесении директора института о том, что эти молодые люди успешно выдержали вступительные испытания в институте, 132