Труды КНЦ вып.9(ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 7/2018(9))

Соотношение положительных и негативных значений и оценок зависит от целого комплекса факторов, включая целевое назначение текста и авторские интенции. Первостепенную роль играет семейный исторический дискурс, в рамках которого оценивается и транслируется опыт. В большинстве спецпереселенческих семей старшие не обсуждали при детях и тем более с детьми политические вопросы, связанные с их положением. З. Я. Малыгина (Тимошина), родившаяся в Кировске уже после переселения родителей, размышляет: «Удивительно, почему мама никогда не говорила мне — пионерке, комсомолке, что советская власть несправедливо поступила с нами. Берегла меня или боялась, как все боялись в те годы? Вот поэтому я мало задумывалась, почему отобрали имущество у крестьян-тружеников, хотя собственность считается неприкосновенной» и т.д. [Спецпереселенцы, 1997: 108]. Политика умолчания как раз типична для советских семей и продиктована потребностями не травмировать ребенка, особенно если он сам не претерпел переселения, обеспечить ему беспроблемную государственную социализацию и не подвергать семью новой опасности. Дети и так испытывали на себе последствия лишения прав, особенно тогда, когда оказывались за пределами своего поселения. Если в Хибиногорске-Кировске они учились в техникуме или фельдшерско-акушерской школе, где «ощущали теплоту и внимание учителей- врачей, которые старались дать нам хорошее образование» [Спецпереселенцы, 1997: 122-123], то уехав, например, в Ленинград, рисковали быть исключенными из учебного заведения. Такой факт есть в воспоминаниях З.И. Шишовой, сестра которой хорошо училась и поступила в техникум, а «через восемь месяцев ее отчислили, велели в 24 часа покинуть Ленинград, поскольку она — дочь спецпереселенца, а следовательно, врага народа» [Спецпереселенцы, 1997: 100]. Потенциально конфликтогенным для семьи было положение, при котором дети рисковали всю жизнь прожить с «клеймом». Ряд мемуаристов утверждает, что так оно и было. Вряд ли можно установить соотношение семей, в которых дети предъявляли за это счет родителям, к тем, в которых такого конфликта не возникало. Можно только предполагать, что слишком наглядными были усилия родителей по обеспечению благополучия детей (многие из них получили высшее образование), и достаточно сильными традиции уважительного к ним отношения, к которому по мере взросления добавлялось сочувствие, для того, чтобы конфликт был выражен словами и поведением. В текстах воспоминаний этот момент проявился лишь один раз, на уровне оговорки: «Наверняка и меня из-за отца неоднократно проверяли <...>. Но, несмотря ни на что, я очень благодарна своему отцу — труженику, честнейшему человеку. Благодарна за то, что он воспитал нас такими же, как он. Горжусь им и в то же время очень его жалею. Оказывается, может быть и такое .» [Спецпереселенцы, 1997: 100]. Понятие амбивалентности лучше всего позволяет отразить противоречия в межпоколенных отношениях в семье «как на макроуровне в понятиях ролей и норм, так и на микроуровне в суждениях, эмоциях и мотивах» [Гурко, 2016: 90]. Оно наиболее точно обозначает отношения «отцов и детей» в семьях спецпереселенцев. Напряжение между поколениями из-за «противоречия между авторитарными семейными структурами и падением авторитета отцов», которые теряют престиж и возможность обеспечивать молодежь — закономерное следствие модернизации [Зидер, 1997: 228]. Логика этого процесса, который сопровождается формированием новых жизненных проектов, в российских 25