Труды КНЦ вып.9(ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 7/2018(9))

Случай Хибиногорска характеризуется тем, что на территории, где ранее не было постоянного населения, в условиях Заполярья быстрыми темпами строились горно-обогатительный комбинат и город. Санитарно-бытовые, жилищные условия были критическими [Сулейманова, 2015], что вряд ли составляет специфику именно этого строительства. Можно предположить, что профиль строящегося объекта сказался на целом ряде сопутствующих обстоятельств. Создание горно-обрабатывающего предприятия химической промышленности требовало технологического обеспечения и квалифицированных кадров. Задачи определяли структуру руководящего состава, присутствие специалистов, необходимость технических знаний и образования у партийных и хозяйственных функционеров, допустимую при известных условиях степень их самостоятельности. Строительство, инициированное научными изысканиями, находилось под патронажем Академии наук, ленинградской парторганизации и С. М. Кирова. Все это не могло не отражаться как на темпах развития городской инфраструктуры, так и на характере режима и процессе обживания спецпереселенцев. По всей видимости, среди переселявшихся циркулировали слухи о том, что есть места, где условия пребывания несовместимы с жизнью, а есть такие, в которых можно выжить. Слухи были противоречивы, они опирались и на стереотипные представления, и на знания, и на свидетельства очевидцев: «Когда где-то повернули, отец сказал: “Повезли на Мурман. Там нам будет гибель”. Прижал нас всех к себе и горько зарыдал, приговаривая: “За какие грехи нас хотят уморить?”» [Спецпереселенцы, 1997: 129]; «Бывалые люди сразу определили, что нас везут на Мурман. Это как-то взбодрило людей: Мурман — не самое гиблое место, там можно жить» [Память, 2015: 133-134]. В процессе спецпереселений членов семей то разъединяли, то воссоединяли (менялись нормативная база, категории спецконтингента, по-разному исполнялись инструкции [Земсков, 1990 и др.]. Родственники переписывались и узнавали о жизни в других местах. А. И. Ковалевская вспоминала, как плакали хибиногорские женщины, слушая рассказ ее маленькой дочки о голоде на спецпоселении в Приморском крае, куда девочка вначале была выслана с бабушкой и дедом [Память, 2015: 177]. Когда появлялась возможность сменить место спецпоселения, работе на новостройке отдавалось предпочтение. По воспоминаниям М. Бондаревой, ее семью вначале выселили на Урал, и как только отец узнал, что можно переехать в другое место, о котором известно лишь то, что это новостройка, он сразу принял решение: боялся, что зиму не переживут, умрут с голоду. Мемуаристка свидетельствует, что «желающих с окрестных сел набрался целый эшелон» [Спецпереселенцы, 1997: 47]. В рассказах о жизни в Хибиногорске, как правило, говорится о тяготах, болезнях и смертности в результате холода, скученности населения и инфекций. При этом почти нет упоминаний о голоде и массовых голодных смертях — атрибуте спецпоселений Архангельской области, Урала, Дальнего Востока. Худшими признаются условия труда на лесоповале: «Мужчин послали валить лес. Нас почти не кормили. Мы стали убегать, убегали, кто как мог» [Спецпереселенцы, 1997: 62]; «Было холодно, на голову капало, а хуже того — нечего было есть <...>. Если не можешь работать на лесоповале — иди в карцер. В карцере не давали еды до 12 суток» [Там же: 62] (в обоих примерах речь идет о Няндомском районе Архангельской области, авторы воспоминаний обе высланы с родителями из разных областей Украины). В воспоминаниях 18