Труды КНЦ вып.8 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 4/2017(8))

заданной карьеры того или иного типа» и «удостоверяет социальную (в нашем, советском, случае - официально-государственную) полноценность индивида, его общественную сортность» [Дубин, 2001: 112-113]. «Личность реальна тут лишь в той мере, в какой архивирована. <...>. Индивид предстает в виде растущей и упорядочиваемой коллекции официальных справок, свидетельств и т.п. документов» [Там же: 113]. Б. И. Дубин считал, что биографический историк чаще всего ограничивается «простыми, рутинными, нормативными либо традиционалистскими компонентами реконструируемого действия, понимая субъекта исключительно как агента репродуктивных систем» и «вытесняет при этом иную, небиографируемую реальность» [Там же: 111]. Жизнеописание в институциональной биографии имеет вид послужного списка, который может, тем не менее, приобретать ту или иную литературную форму - в зависимости от целевого назначения текста и возможностей автора. Противоречие между необходимостью, с одной стороны, реализовать схему, которая именно в силу институционального характера представляется «естественной», и, с другой стороны, создать рассказ о человеке является предметом рефлексии пишущих профессионалов. Сотрудник Архивохранилища русского флота РГАВМФ в Петербурге, занимающийся биографиями видных военнослужащих, констатировал: «Оценить успешность карьеры можно лишь с использованием элементов просопографии, сравнивая движение по службе основного объекта исследования с судьбами его товарищей. С другой стороны, послужные списки ничего не сообщают о свойствах человеческой личности, которые, зачастую, оказывали самое непосредственное воздействие на карьерный рост военнослужащих» [Емелин, 2011]. Журналист газеты «Вечерний Петербург» обобщил свой аналогичный опыт: «Написание биографии в новостных СМИ - это постоянное балансирование между формальной, механически воспроизведенной “биографической справкой” и максимально личным отношением к герою текста, включающим эмоциональную оценку и попытку экзистенциального анализа судьбы персонажа. Различные жанры биографии и другие аспекты требуют разного соотношения этого “гуманизированного” и “энциклопедического” дискурсов» [Дубшан, 2012]. В большинстве случаев, когда просопографическая биография подвергается критике или проблематизации, альтернатива связывается с выявлением «особенностей личности» и «мотивов» развития профессиональной, служебной карьеры. Одним из направлений просопографических исследований является изучение истории корпораций, состав которых квалифицируется как «культурная (интеллектуальная) элита». В частности, такую работу проводят историки Санкт-Петербургского университета [Ростовцев, 2016; Сидорчук, 2016]. По замыслу исполнителей серии проектов собирание и систематизация просопографических данных позволяет составить комплексную картину истории университета, отдельных факультетов и в целом сообщества петербургских ученых разного гуманитарного профиля. Стратегически нацелены на тот же результат биографические исследования по воссозданию истории региональных школ библиотековедения [Медведева, 2013]. Симптоматичным, хотя и спорным, является предложение считать отдельной отраслью педагогики «биографику социально-культурной деятельности», то есть изучение и составление биографий видных библиотековедов [Рябков, 2015]. В списке литературы к статье П. М. Рябкова привлекают внимание заглавия