Труды КНЦ вып.8 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 4/2017(8))

а новые - восседают на крыше на ворохе вещей. Хотя, может быть, В. В. Чарнолускнй хотел указать и на несоразмерность возможностей предоставленного ночлега и объема экспедиционного снаряжения. (MJ b'' Рис. 9. «Выдоив корову он отправился в экспедицию» (надпись в левом верхнем углу: «Петроград», надпись на ведре: «Экспедиция») [Музей-Архив, НВФ 1118: 27] Рис. 10. «Наказанное гостеприимство: владельцы дома» (надпись в левом верхнем углу: «Архангельск») [Музей-Архив, НВФ 1118: 1] Чаепития, доходящие подчас до «безумных», угощения, иногда на грани обжорства, - одна из сквозных тем рисунков В. В. Чарнолуского (рис. 11-15), что вполне соотносимо с экспедиционными воспоминаниями этнографов и фольклористов, работавших на Русском Севере. Б. М. Житков писал в начале XX в. о своих впечатлениях путешественника по Канину Носу: «...крестьяне приморских сел и деревень [...] живут очень достаточно. Просторные избы [...] обилие домашней утвари - самоваров, посуды, пуховиков, ручников - даже в домах крестьян среднего достатка; хорошее платье и прекрасная разнообразная пища при постоянном чаепитии - свидетельствуют о таком материальном положении, которое и сравнимо быть не может с положением крестьян центральной или черноземной полос России» [Житков, 1904: 82]. К 1922 г., судя по рисункам В. В. Чарнолуского, при общем изменении политической и экономической ситуации, такой критерий уровня жизни, как «постоянное чаепитие» по-прежнему был актуален. Кроме того, чаепитие с местными жителями - очень удобная (и продуктивная!) ситуация для работы этнографов-полевиков (профессиональных слушателей). Впрочем, В. В. Чарнолуский, скорее, обращает внимание на другие - материальные - последствия бесконечных угощений. На рисунке 11 наиболее отчетливо представлена экспедиционная пара «толстый и тонкий»; комплекция «толстого» (как результат поедания им шанег целиком) уже не позволяет ему сидеть. Под влиянием ли собственной эрудиции или книжной культуры местных старожилов, В. В. Чарнолуский трактует чаепитие как возрождение «в с. Семже за чайным столом одного из поселян» притчи «о толстой и тощей корове». 76