Труды КНЦ вып.42 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 8/2016(42))

воспитателя интерната, заботливо учившую девочек завязывать банты, так чтобы они ничем не отличались от детей военнослужащих. Иная ситуация была в интернате в пос. Ловозеро, где строгость воспитателей была чрезмерной» [Казакова, 2014: 525]. Действительно, по воспоминаниям и наших информантов можно заключить, что в поселке Гремиха отношение к детям иной национальности было более толерантным и трепетным: «Сначала я закончила начальную школу у себя в деревне Варзино, где сегодня пустырь. <...>. После окончания начальной школы, естественно, нас направляли <... > были созданы так называемые в советское время школы-интернаты для детей, где получали образование. <...>. Самый ближайший школа-интернат, где я училась дальше - это был поселок Гремиха. <...>. Теперь он называется ЗАТО Островной. <...>. Так что пятый, шестой, седьмой класс я там закончила. <...>. Ну как сказать, интересовались мы саамской культурой - не интересовались, но речь мы свою саамскую сохранили! Я знаю много людей, которые как бы говорили, что было запрещено использовать саамский язык, было запрещено разговаривать на родном языке. Но мне повезло, в каком плане, что обучаясь в Гремихе, на среднем звене, я никогда не слышала - не было ни одного преподавателя кто бы сказал: - «Вам нельзя разговаривать на родном языке!». Это меня не коснулась! В школе шло преподавание на русском языке <...>. Только в третьем классе я осознала, что учусь в школе. <...>. Всегда с огромной благодарностью вспоминаю педагогов, которые работали с национальными детьми, не знающими русского языка. Какое терпение надо было иметь, чтобы в течение первого, второго, третьего класса обучить детей, чтобы они могли говорить на русском языке. Это было величайшее у учителей терпение!» ( 3 ). Самые обыкновенные для школьника вещи были для саамских детей непривычными: «А я, наверное, в руки и карандаши не брала, не помню. Что у нас семья-то такая была, на оленях да на лодках, что у нас письменный стол что ли был... карандашей не было» [Казакова, 2014: 526]. Информанты с благодарностью упоминают, что в интернате о них заботились, предоставляя необходимые вещи одежду, школьные принадлежности: «В интернате нас, конечно, одевали, давали нам одежонку, с чужого плеча - н е с чужого плеча» ( 3 ). Интернаты сыграли не последнюю роль в процессе перевоспитания («переплавки») детей коренного населения в среднестатистического советского гражданина. «При помощи интернатов, благодаря системе всеобщего среднего образования, идеологическая позиция государства, так же как и бытовые представления приезжих “русских” учителей и жителей поселков, их взгляды на тундровую жизнь и подобающее место женщины могли быть донесены до каждого юного обитателя тундры и тайги. В этой системе ценностей и представлений бытовое кочевание виделось как отсталое, положение женщины в традиционном кочевом обществе как угнетенное и не соответствующее требованиям современной жизни, а женская работа в тундре как тяжелая и непрестижная. Кроме того, за время обучения ученики отрывались от тундровой жизни и привыкали к другому уровню комфорта. В результате после обучения 94