Труды КНЦ. 2016, № 3 (37). Гуманитарные исследования, вып. 9.

философских штудий, будучи толкуемо преимущественно в духе Паскаля, писавшего, что воображение - это «владычица ошибок и заблуждений» (maitresse d’erreur et de faussete). По мнению Дюрана, современная девальвация воображения произошла вследствие неоправданного смешения слова с образом. Его собственная дистинкция предполагает различение слова как конвенционального знака, который в качестве семиотической единицы свободно (и взаимно) заменяется другими такими же единицами, т.е. представляет собой простой «транспортёр смысла», и слова как символического референта. Как отмечает Мэвурнин М. Джой, «образ по отношению к символическому смыслу имеет глубокие корни, которые спускаются ниже поверхности смысла и находят себя произрастающими на почве фундаментальных динамических влечений и конфигураций. Эти последние основываются на внутренней спонтанной способности выражать себя в образах ключевого характера, предшествующих и лежащих в основе словесной артикуляции» [Joy, 1981: 9]. Любая мысль и любое значение, в конечном счете, зарождаются на досознательном аффективно­ динамическом уровне: так, крик или даже «ор» предшествуют оформленной речи, а лепет детей - членораздельному высказыванию. Постулирование этого базового уровня осознанности и коммуникации необходимо ведет нас к заключению, что сама мысль и языковые выражения являются основанными на образах. По словам самого Дюрана, «это и есть тот “смысл” метафор, тот великий семантизм воображаемого, который является первоначальной матрицей, из коей развертывается любая рационализированная мысль и ее сопровождение» [Durand, 1963: 22]. Универсальность символических представлений, с одной стороны, может быть истолкована как отличительная черта человеческого вида, но, в то же время, имагинативная функция - это априорный компонент любого понимания: «Именно эти два аспекта в их единстве позволяют Дюрану наметить те идеи, которые могли бы охватить философию воображения, которую он, вслед за Новалисом, назовет “трансцендентальной фантазией” (fantastique transcendantale) (трансцендентальная фантазия означает производство образов, а не прихоти мечтательности)» [Joy, 1981: 18]. Согласно Дюрану, «трансцендентальное фантастическое» организует свои категории в соответствии с различными структурами типологических схем (в частности, архетипических схем), придавая смысл неоформленному имагинативному материалу, который он рассматривает как сущностный компонент человеческого бытия. Здесь можно усмотреть некоторую формальную аналогию с кантовским учением о трансцендентальном воображении, однако содержательно мысль Дюрана отличается: если Канта интересовали условия интеллектуального постижения, то Дюран сосредоточивается на присущем человеку предрасположении к порождению и присвоению образов, которые, по мнению французского мыслителя, не являются чем-то низшим по отношению к понятийным высказываниям (суждениям), но имеют равную с ними ценность. Более того, Дюран предполагает, что рациональные операции ума и порождаемые ими определения истины не могут схватить всю глубину и сложность того, что Дюран рассматривает как «абсолютную реальность». Воображение, в этой перспективе, оказывается первичной стихией, производящей реальность. Самостоятельность воображения по отношению 95