Труды КНЦ. 2016, № 3 (37). Гуманитарные исследования, вып. 9.

Впрочем, мотив отсутствия гонений не так часто встречается в воспоминаниях жителей. Даже при отсутствии упоминаний о конкретных случаях наказания на их реальную возможность и соответствующую практику указывает факт, что многие жители прятали иконы. Особенно отмечается период 1960-х гг., связанный с очередной антирелигиозной компанией: В домах у всех жителей в домах были иконы. После войны в 40-х годах ходили по домам и проверяли, чтобы икон не было. В 50-х годах у нас на кухне висели иконы, но в 60-е годы мы их убрали и хранили в подполе [Воспоминания Трушниной А. И.]. Факт сожжения икон многократно упоминается в воспоминаниях старожилов, так же, как и реакция некоторых жителей (женщин), бросившихся их спасать: В нашей церкви иконы были большие. Я со школы иду. Вижу - костер большой, они горят, рядом книги валялись церковные. Наша бабушка, лезет в огонь, руки обожжены [Воспоминания Тарасовой Р. А.]. Примечательно, что в рассказах о разрушении церкви вновь встречается известный сюжет об утопленных колоколах: Одна женщина рассказывала, что когда колокол снимали, он покатился по камням и упал в расщелину в море в тихую погоду. На лодке подъедем - была видна какая-то деталь от колокола [Воспоминания Нерядихиной Г.И.]; Помню, колокола с церкви за рекой перевозили на лодке на эту сторону. Они с лодки упали, часть или все утонули, не знаю [Воспоминания Иванова А. В.]. Содержание данных текстов коррелирует с фольклорными мотивами преданий Русского Севера, связанных с историческими эпизодами разорения монастырей и церквей внешними врагами. Однако подобные эпизоды всегда относились к периоду крымской войны и нападениям англичан на северные русские прибрежные поселения или же к более ранним временам. В приведенных примерах повествуется о 1940-х годах, и затопление колоколов преподносится в качестве живых воспоминаний от лица свидетелей самих событий. Этот мотив появлялся также в легендах о разорении Кандалакшского монастыря [Криничная, 1991] и прочих церквей в окрестностях Кандалакши [Обухов, 2015]. Примечательно, что все рассмотренные выше воспоминания сама составительница архива В.И. Конева уже пыталась сопоставлять с архивными данными и во многих случаях успешно. Нужно признать, что при этом устный текст воспринимался зачастую исключительно в фактологическом ключе, в то время как одной из целей нашей работы стал скорее поиск сюжетов, которые можно соотнести с северной русской устной традицией. То, что они находятся, лишь повышает ценность материалов личного архива В. И. Коневой, в частности, воспоминаний местных жителей, многие из которых ввиду понятных естественных причин уже не смогут быть записаны вновь. Архивные источники ГАМО. Ф. П-1. Оп.5. Д. 306. Л. 121. ГАМО. Ф. и-20. On. 1. Д. 117. Л. 50а. ГАМО в г. Кировске. Ф. 146. Оп. 2. Д. 89. Л. 315. ГАМО. Ф. и-20. On. 1. Д. 121. Л. 9. 157