Труды КНЦ. 2016, № 3 (37). Гуманитарные исследования, вып. 9.

Мы жили за рекой. Мой отец работал в колхозе. Пришли к нему два КГБэшника поселковых: - Арефьев, вы должны сломать церковь! -А что народ скажет?! - А вы не спрашивайте. Наставили на него два дула пистолета. - Выбирайте: или будете жить или умрете как предатель [Воспоминания Шадриной (Арефьевой) Р. М.]. В данном случае принуждение осуществляется с помощью оружия, и тем самым разрушение церкви представляется возможным и оправдывается только в критической ситуации, угрожающей жизни. Таким образом, мы имеем две интерпретации действий одного человека. Сам Арефьев в записи 1972 года не упоминал о каком-либо порицании или неодобрении действий властей со своей стороны, более того, представлялся одним из непосредственных и активных участников кампании по закрытию церквей. Конечно, текст 1972 года вряд ли мог содержать иные сюжеты, учитывая политический контекст того времени. После разрушения церкви Рождества Богородицы, по воспоминаниям дочери Арефьева, он испытывал глубокое эмоциональное потрясение от содеянного: Был у отца нервный срыв. Переболел он тяжело, но поправился [Воспоминания Шадриной (Арефьевой) P.M.], Воспоминания о людях добровольно или же принудительно участвовавших в разрушении кандалакшских церквей, в историях старожилов тесно связаны с сюжетом «воздаяния», даже в описанном выше случае, несмотря на принуждение и последующее раскаяние в совершенном: Мать мне про отца рассказывала, что когда он заболел, стали у него руки трястись. В больнице ему ничего не говорили. Потом начали трястись ноги, потом весь стал трястись. У него свело руки, ноги и всего согнуло. Умер он в 75 лет. Мать мне говорша, что это ему Божье наказание [Воспоминания Шадриной (Арефьевой) Р. М.]. Стоит отметить, что тема воздаяния за грехи, особенно в контексте историй о разрушении храмов, широко распространена в религиозном фольклоре XX века [Шеваренкова, 2004: 67]. Более того, подобные мотивы уже встречались в опубликованных материалах и исследованиях по истории Кандалакши, в частности, в изданной в 2013 г. в Апатитах «Истории семьи Жидких на фоне поморской культуры». Материалы по истории поморской семьи Жидких, собранные Галиной Федоровной Белошицкой (Жидких), чьи воспоминания также присутствуют в архиве В. И. Коневой, касаются разных социально-исторических и бытовых аспектов жизни Кандалакши, в том числе и судьбы церквей [История семьи Жидких, 2013: 23]. Несмотря на закрытие обеих церквей в Кандалакше, религиозно­ обрядовые практики сохранялись. Старожилы города упоминают множество случаев крещения на дому. Чаще всего приглашался для этих целей священник из Кировска. В связи с этим часто вспоминают о. Илью Кутузова: Батюшка Илья когда приезжал в Кандалакшу, останавливался у т. Нюры. К Александре Николаевне он приходил в гости. У нее он меня и крестил [Воспоминания Нерядихиной Г. И.]. Упоминается и другой священник, который жил в Кандалакше на протяжении нескольких лет и крестил людей. Однако респонденты не смогли 155