Труды КНЦ. 2016, № 3 (37). Гуманитарные исследования, вып. 9.

общества, как это пытается представить Вежбицка: «Номенклатура - хранитель официального языка, в то время как общество — хранитель подпольного языка: именно в нем выражаются, формируются и делаются общим достоянием ценности этого общества» [Там же: 108]9. Мы полагаем, что не существует «простого и чистого» языка, свободного от идеологических клише и риторических фигур политики. Следует согласиться с Патриком Серио, который, критически анализируя идеи Вежбицкой об антитоталитарном языке, равно как и аналогичные идеи других авторов, приходит к выводу, что «не существует языка-убежища, где можно было бы укрыться от речей Другого» [Серио, 2008: 167]. Во-первых, и сознание, и речевое поведение самих «простых людей» в не меньшей степени проникнуто «новоязом», нежели сознание и речь номенклатуры, а во-вторых (и это - главное), архетипическое постоянно просачивается из самых глубоких пластов коллективного бессознательного, образуя на поверхности любых рационализированных высказываний и представлений своего рода мифологический «выпот», не получающий достойного объяснения в рамках стандартной позитивистской модели знания. Не только тоталитаризм порождает политическую мифологию: либеральные мифы - тоже мифы, права человека - такая же мифема, как и диктатура пролетариата или же расовое государство. Разница между ними - лишь в содержании, но все они могут быть рассмотрены как результат непрерывной работы имажинэра. Дюран пишет: «Мы определяем как миф динамическую систему символов, архетипов и структур (schemes), динамическую систему, которая < ...> стремится к тому, чтобы состояться в рассказе (recit). Миф - это уже эскиз рационализации, поскольку он использует нить речи (discours), посредством которой символы реализуются в словах, а архетипы - в идеях. Миф эксплицирует некую структуру или группу структур. Так же, как архетип обеспечивал формирование идеи, а символ порождал имя, можно сказать, что миф обеспечивает существование религиозных доктрин, философских систем или исторических и легендарных повествований» [Durand, 1963: 54]. Список литературы Аверинцев С. С. Бахтин, смех, христианская культура // М. М. Бахтин как философ. М.: Наука, 1992. С. 7-19. Башляр Г. Вода и грезы. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1998. 127 с. Вежбицка А. Антитоталитарный язык в Польше: механизмы языковой самообороны // Вопросы языкознания. 1993. № 4. С. 107-125. Галимова Е. Ш. Северный текст в системе локальных (городских и региональных) сверхтекстов русской литературы // Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании. Сб. науч. ст. в 2 тт. Т. 1.М., 2012. С. 186-193. 9 Здесь в качестве очевидной параллели приходит на ум бахтинское противопоставление официальной «серьезной» культуры и культуры народной - смеховой и неофициальной. Сергей Аверинцев по этому поводу писал, что он, как человек, лично знавший Бахтина, может засвидетельствовать, что сам Михаил Михайлович с сожалением вспоминал те пассажи своей книги о Рабле, в которых официальная церковная культура максимально разводится с народной смеховой [см.: Аверинцев, 1992]. 101