Труды КНЦ. 2016, № 3 (37). Гуманитарные исследования, вып. 9.

вызваны общественной потребностью извлечь «уроки» из события, сопряженного с массовой гибелью людей, то есть сделать выводы и предпринять реальные действия на основе осмысления произошедшего. Память - это опыт, который может быть использован. В литературных источниках проводятся постоянные сопоставления гибели «Курска» с другими авариями на подводных лодках. Авторы устанавливают символическую связь между случаями флотских катастроф. Прецеденты используются с несколькими специальными целями. Во-первых, для того, чтобы противопоставить прошлые (или зарубежные) аварии на флоте с настоящим фактом в пользу прошлых (зарубежных) случаев, из которых извлекался опыт, способствующий предотвращению гибели военно-морских кораблей (критика на основе контр-прецедентов). Во-вторых, с противоположной целью: положительно отметить действия нынешней власти в противовес советской практике. В-третьих, для демонстрации неизбывности печального опыта - ничто не меняется в отношении власти к флоту и людям. Такая фаталистская позиция исключает политический оптимизм или критицизм. Возможна надежда: «В свое время, после гибели атомной подводной лодки «Комсомолец», < ...> , похоже, никаких выводов сделано не было. Что будет сейчас, увидим» [Шигин, 2010: 392]. Большей частью аналогии нацелены на противопоставление историко- политических контекстов «тогда» и «теперь» (в советское и постсоветское время) по признакам потаенности / открытости информации о смерти и похоронно-поминальных мероприятий, отсутствия / наличия материального воздаяния семьям, непризнания / признания статуса смерти как воинской гибели, а также по типу, месту и оформлению захоронения. Так, свыше шестисот моряков, погибших на «Новороссийске», «тайно схоронили на Братском кладбище. Только в 1990 году были выбиты на надгробных камнях имена всех шестисот десяти погибших, только в прошлом году вдовам “новороссийцев” были вручены ордена, которыми наградили посмертно их мужей. “Курян” наградили сразу, и сразу же поставили им памятники, и наделили вдов и сирот подводников деньгами. Как разительно отличаются эти две беды. Неужели только потому, что одна разыгралась под советским серпасто-молоткастым флагом, а другая - под Андреевским стягом?» [Черкашин, 2001: 147-148]. Соблюдение военной тайны, как и сугубо идеологические причины приводили к тому, что вместо «памяти» погибших ожидало «забвение». В связи с торжественным церемониалом похорон «последнего командира» «Курска» Д. Колесникова, Н. А. Черкашин напоминает о других трех капитан- лейтенантах, которые геройски погибли в аварии на атомной подводной лодке К-47 в Атлантическом океане: «Но страна о них не узнала - на дворе стоял 1975 год, о пожарах, катастрофах, взрывах в газетах не писали, дабы не омрачать облик страны, строящей коммунизм. Их фамилии, но не имена, впервые были названы в 1996 году в книге адмирала Михайловского “Рабочая глубина”: инженер-капитан-лейтенанты Авдеев, Знахарчук и Кириллов. Кто они, что они, откуда, где их вдовы и матери - Бог веси... На могилу капитан-лейтенанта Вячеслава Авдеева я случайно наткнулся на Братском кладбище Севастополя. Где же лежат остальные? Надпись, выбитая на памятнике экипажу броненосной лодки “Русалка”, звучит сегодня нам всем укором - “Россияне не забывают своих героев-мучеников”. Увы, иногда забывают...» [Черкашин, 2001: 143-144]. 9