Труды КНЦ вып.33 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 7/2015(33))

руководства, учитывавший альтернативные взгляды и суждения. Однако М.С. Горбачев, используя свой авторитет, нередко сам составлял повестку заседаний, заведомо не включая туда не желательные для себя вопросы. Он единолично определял, кому из членов Политбюро предоставлять слово, а кому нет. Как лидер партии Горбачев обладал неоспоримым правом обобщать итоги того или иного обсуждения, а также мог определять судьбу возможного решения какого-либо вопроса. При этом механизм возможного выдвижения альтернативных взглядам Горбачева концепций относительно осуществления возможных преобразований практически отсутствовал [Фалин, 2000: 79]. Уступчивость старой номенклатуры новому генсеку, отсутствие каких-либо серьезных возражений его суждениям, не говоря уже об организованной оппозиции, отнюдь не свидетельствовали о полном единодушии участников тех заседаний. Напротив, в период с 1985 по 1987 гг. среди партийной элиты КПСС назревало явное недовольство политическим курсом М.С. Горбачева и Н.И. Рыжкова, грозившее перерасти в открытое внутрипартийное противостояние. В самом ЦК КПСС явно стали структурироваться две противоборствующие группы: «практики» и «теоретики». К «практикам» относились члены Политбюро, Секретари ЦК, обладавшие значительным опытом производственной деятельности, партийной работы, курировавшие вопросы хозяйственного развития страны, считавшие несвоевременным внесение каких-либо радикальных изменений в экономическую сферу. Они считали главным сосредоточиться на выполнении хозяйственных задач, поставленных перед страной в 1985-1986 гг. «Теоретики» же, курировавшие в основном общепартийные отделы партии, говорили о революционных мерах. Кардинальное переустройство экономической сферы, по их мнению, должно было сопровождаться радикальными реформами политической системы, несовершенство которой, как им казалось, во многом тормозит начинания в области народного хозяйства) [Рыжков, 1996: 198-199]. Вместе с тем данный конфликт протекал в скрытой форме, долгое время не выбиваясь на поверхность. Это обстоятельство можно объяснить несколькими взаимосвязанными причинами. Во-первых, вероятно, сказывалось нежелание представителей партийной элиты начинать открытую политическую конфронтацию с центральными аппаратом КПСС, раскалывая при этом все его службы. Здесь речь может идти о потребности в стабильности, необходимости сохранения того, пусть даже во многом призрачного, единства, которым на протяжении многих десятилетий дорожили лидеры СССР. Во-вторых, сказывался моральный барьер, преодолеть который многие представители советской номенклатуры не могли. Известно, что в разные времена, особенно в период коллективного руководства Г.М. Маленкова, Н.С. Хрущева и В.М. Молотова, на заседаниях Политбюро допускались различные дискуссии и возражения. При этом принятие решения по тому или иному вопросу, каким бы сложным ни был диалог, всегда происходило единогласно. М.С. Горбачев практически всегда, опрашивая участников заседания, ожидал услышать дежурные одобрительные фразы. Процедура же открытого голосования, не говоря уже о тайном голосовании, как правило, исключалась, поскольку могла свидетельствовать о явном конфликте в рядах высшего руководства партии. В-третьих, единогласное одобрение участниками высшего руководства КПСС новаций Горбачева и Рыжкова при скрытом неприятии некоторых аспектов 192