Труды КНЦ вып.33 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 7/2015(33))

принципу противопоставления. Если первый пример демонстрирует переезд далекого «коренного украинца», тогда второй - это миграционный путь представителя более «близкой» группы. Лучше, если им является бывший северянин, например: «Алексей Юрьевич Заика уехал из Оленегорска в 1997-м году, семнадцать лет прожил в городе Дружковка (возле Славянска), занимал хорошую должность и Украину считал второй родиной, пришлось и ему с семьей вернуться обратно, начинать жизнь с чистого листа» [Веселова, 2015: 4]. Вернувшиеся земляки пользуются наибольшим доверием и являются неким гарантом сказанного «коренными украинцами». Публикацию историй реальных людей - земляков, возвратившихся на родину, можно рассматривать как способ смягчения негативного действия этнических стереотипов. Вернувшиеся северяне и украинские граждане, впервые прибывшие на Север, объединены драматическими обстоятельствами, что должно привлечь к острой проблеме больше сочувствующих граждан - потенциальных участников благотворительных акций. Объединение «приезжих» и «земляков» в одну категорию «пострадавших на Украине» призвано сократить количество негативных высказываний о приезжих и, в конечном счете, обратить возмущения и страхи местных жителей, связанные с трудовой конкуренцией, потерей рабочих мест, «дармовыми деньгами» и пренебрежением гуманитарной помощью, в активные действия, поддерживающие мигрантов и способствующие их быстрой социальной, экономической и этнокультурной адаптации в регионе. Индикатором отношения к тем или иным группам, как известно, является система номинаций. В пресс-публикациях наблюдается использование обозначений локальных и этнических групп, четко отделяющих своих от чужих: есть «не свои» («украинцы»), а есть «свои» («земляки»). Локальный и этнический показатели смешиваются. В то же время употребляются термины, которые способствуют размыванию границ, смещению фокуса и укрупнению групп: «славянские собратья», «соотечественники», «соплеменники», «братский народ». Они указывают на сопричастность и дружелюбность принимающего населения по отношению к приезжим и согласуются с официальным дискурсом. Из заявления врио губернатора Мурманской области Марины Ковтун: «Речь идет не просто о гуманитарной операции, а о фактическом спасении наших братьев, наших соплеменников. Какие бы государственные границы нас ни разделяли, мы фактически один народ, и именно с таким сознанием нужно подходить сегодня к беженцам и переселенцам с Украины. Они не должны чувствовать себя чужаками на нашей земле, в своем новом доме» [В нашем доме они не чужаки, 2014: 1]. Биографии беженцев не являются приоритетом для региональных изданий. Они, скорее, показательны. Разнообразием истории переселенцев также не отличаются. Они весьма схематичны. Как правило, это жизненный путь или фрагменты биографии людей, которые пострадали от военных действий, а также тех, кто спасается от потенциальных нападений. Примечательно, что называя последнее место жительства беженца, журналисты отмечают близость или соседство населенного пункта с известными «горячими точками Донбасса». Иногда само место жительства не упоминается совсем, важно его нахождение в зоне, приближенной к военным действиям. Журналисты редко, но используют эпитеты, которые определяют статус пострадавших поселений юго-восточной части Украины: «печально известный», 13