Труды КНЦ вып.25 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 6/2014(25))

У информанта 14 (1958 г.р.), родственницы информантов 3 и 13, финка только бабушка: Когда семью сослали в Хибины, из них никто не знал русского языка, поэтому работали уборщицами. Даже мама до трех лет говорила только по-фински. Информант 14 от бабушки запомнила с детства лишь несколько фраз по-фински. У информанта 16 (1981 г.р.) финном был дедушка. Финский язык не знает: Только карельский чуть-чуть, в школе учила. А отец информант 16 не знает ни финского, ни карельского языка, поскольку в семье по настоянию деда финская тема была под запретом. Информант 19 (1953 г.р.) из финно-русской семьи. Отец из-за репрессий против финнов (тем более что он из семьи колонистов) не учил своих детей родному языку: Он даже детей не научил финскому языку. Я не знаю финский язык. Вот сын мой знает, он учил финский язык, ездил туда учиться. Сын иногда ездит в Финляндию на заработки. Мать информанта 19, русская, знала финский язык, потому что жила в финноязычном окружении, и ходила в финскую школу. Получается, что родители знали финский язык, а их дети нет. Что касается информантов 11, 17, 21 и 24, то шансов сохранить знание финского языка у них было мало. Во-первых, матери у всех русские (у информанта 24 - белоруска), и в семьях говорили только по-русски. Это косвенно указывает на то, что культурное влияние матерей в семьях преобладает. Во-вторых, семьи жили в русскоязычном окружении. Однако определяющим фактором знания или незнания финского языка оказывается личная заинтересованность в своих финских корнях. Подтверждением является то, что информант 10, у которой мать русская и которая воспитывалась на русской культуре, достаточно хорошо владеет финским языком. Особо хочется сказать об ингерманландцах. Язык ингерманландских финнов относится к группе юго-восточных диалектов финского языка [Заднепровская, 2002: 530]. Финское население Ленинградской области в силу исторических обстоятельств веками жило в изоляции от своих финских соплеменников, и его речь в меньшей степени подверглась нивелирующему воздействию финского литературного языка, чем народная речь на территории Финляндии. Поэтому в ней до сих пор сохранилось немало архаичных элементов [Коломайнен, 2010: 11]: Моя двоюродная сестра <филолог, живет в Финляндии - Е. Б > говорит, что мы, финны-ингерманландцы, больше сохранили свои имена, фамилии финские, чем финны, которые живут в Финляндии. У них нет такой финской чистоты, как у нас (5). Интересен тот факт, что выходцы из России, проживающие в Финляндии, стараются привить своим детям знание русского языка: До трех лет они не отпускают внуков в садик, говорят с ними по-русски. Родной языку них русский, чтобы они не потеряли русские корни (5). Известно, что язык является одним из основных этностратифицирующих признаков. Для того чтобы отделить себя от другой группы, говорящей на том же языке, члены этнической, субэтнической или локальной группы подчеркивают реально существующие в языке отличительные черты, то есть показывают разницу между территориальными вариантами языка [Вахтин, Головко, Швайтцер, 2004: 205]. Иногда интервью начиналось со слов: «Мы - ингерманландцы» (5). Бывают случаи, когда ингерманландцы говорят: «Мы не финны, мы - ингерманландцы». Когда в 2010 г. проводилась перепись, некоторые из опрошенных идентифицировали себя не как финны, а как ингерманландцы. Эти сведения получены от переписчиков. Из тринадцати наших информантов, которые имеют ингерманландские корни, двенадцать знают об этом и не отделяют себя от финнов. Только информант 3 не знает о своих ингерманландских корнях. 91