Труды КНЦ вып.25 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 6/2014(25))

Все авторы, которые отмечают знаковый характер гибели АПЛ, в прошлом военные моряки, а в настоящем представляют относительно независимые институции. Логично предположить их самоидентификацию с объектом, «умершим». Именно в текстах этих авторов присутствует проблемный аспект исключительной связи морских профессий со сферой смерти. В предельно обобщенном религиозном дискурсе имеются в виду мореплаватели всех времен, без различия конкретных занятий. Главное здесь - постоянный контакт с непостижимой морской стихией. Смертельная опасность для моряка - естественное состояние, оно способствует формированию особых духовных качеств, принятию христианской идеи, что «смерти нет»: «Суровая стихия Ледовитого океана была естественной средой обитания каждого помора с раннего детства. Именно здесь день за днем доверчиво и буднично вручали они жизни свои в руки Божьи. Именно здесь всем сердцем постигалась ими мудрость поморской поговорки: «Кто в море не хаживал, тот Богу не маливался»» [Баданин, 2010: 17]; «Человеку на море страшно. Так было всегда и по-другому в этом мире никогда не будет. Человек, связавший свою жизнь с морем, вставший на дерзновенный путь личного общения с этой могучей непостижимой стихией, неизбежно придет к глубокой внутренней перемене всего своего существа и постигнет особое состояние духа, которое можно определить как дух морского богоискательства [Там же: 16]. Таким образом, моряки наделяются очень высоким символическим статусом. Тем более военные моряки, связанные одновременно с двумя хронотопами смерти - войной и морем: «Всякий, кто выбрал себе путь профессионального военного служения, без колебаний должен принять в свое сердце и обязательное условие этого выбора - постоянную готовность умереть; <.. .> если нет этого «согласия на смерть», то человек не состоялся как воин, как защитник и, более того, он не родился для вечной жизни» [Там же: 19]. У светского автора опасность военно-морской профессии (в данном случае - конкретной) истолковывается не в символическом, но в прагматическом ключе. Одним из основных и частотных в тексте И.Н. Хмельнова является понятие «безопасность». В отличие от религиозного писателя, он не только не настаивает на «естественности» пребывания моряка на грани жизни и смерти, но считает важнейшей государственной задачей обезопасить представителей профессии группы риска, особенно в мирном пространстве-времени: «Сейчас следует прекратить взаимные обвинения и упреки, а совместные усилия направить не на выяснение отношений между ведомствами, а сконцентрировать их на создании действительно безопасных условий службы для наших подводников. Субмарины не должны гибнуть в мирное время, и всякие разговоры о коэффициентах их гибели мне кажутся кощунственными» [Хмельнов, 2007: 170]; «В XXI веке, свободном от «холодной войны», в мирное время уже недопустимо нести столь огромные человеческие и материальные потери» [Там же: 253]. Третий вариант воплощения той же идеи обращает к проблеме мотивации выбора рискованной, а потому мифологизированной профессии. Выбор представляется иррациональным (аналогия - «призвание»), имеющим религиозно-мистическое обоснование: « - Скажите, зачем мужчины идут в подводники? - тихо спросила меня Ольга. - Разве вы не знаете, что вы - смертники? Я не смог ответить ей сразу на этот вопрос. Я и сейчас ещё не могу найти точные слова... Пожалуй, лучше всех объяснил это своим родным Митин сослуживец - командир дивизиона живучести капитан 3-го ранга Андрей Милютин, тоже сложивший голову на "Курске": - Вот представьте: ты проснулся, тебе отчего-то муторно, чего-то не хватает, а потом засыпаешь и понимаешь, что без этого не можешь жить. Когда я ступаю на борт лодки, то будто погружаюсь в сладкий сон. 103