Труды КНЦ вып.19 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 6/2013(19))

угорских народов [Лескинен, 2009: 30] и представляла собой «предубеждение позитивного свойства» [Там же: 27]. Воровство и убийство чужих оленей, распространившиеся в саамском обществе, большинство авторов считает наносной чертой и придерживается мнения, что такие случаи редки и этим способом обогащения пользуются «лишь очень немногие, испорченные уже лопари» [Харузин, 1890: 66]. Причины развития этого вида преступления находят в развращающем влиянии русских [Верещагин, 1849: 77; Харузин, 1890: 66; 1903: 80], в надежде на безнаказанность из-за сложностей преследования преступника в обширных лесах и тундрах [Ефименко, 1878: 51], в «хищнических инстинктах прошедших суровых времен» [Гебель, 1909: 77], а также в пережитках общественного владения оленями [Волков, 1996: 53]. По-разному трактуется этнографами сама мотивация нарушения или ненарушения границ чужой собственности в отношении оленей. По мнению В.И.Немировича-Данченко, саам может убить чужого оленя во время охоты в горах, приняв его за своего, но впоследствии обязательно «разыщет владельца животного и вместо убитого отдаст ему равноценного своего оленя» [Немирович-Данченко, 1877 (а): 84]. У М.М.Пришвина встречаем рассказ о сааме, который не стреляет в дикого оленя только потому, что подозревает, что он ручной. При этом охотник руководствуется не соображениями честности, а боязнью мести: «Если бы подальше, в горах, признался он мне, то ничего, можно и кормного за дикого убить, а тут нельзя: тут сейчас узнают, чей олень, - по метке на ухе» [Пришвин, 1956: 256]. Г.Ф.Гебель подтверждает факт убийства оленей дальних соседей, попадающих во владения чужого погоста, но отмечает, что имущество живущих по соседству соплеменников стараются не трогать: «На этих пришлых гостей смотрят вполне, как на диких, никому не принадлежащих животных. Правда, при этом обыкновенно щадят оленей ближайших соседей, боясь отмщения» [Гебель 1909: 77]. Неоднозначно описываются взаимоотношения саамов с соседними народами. Несмотря на замечание Н.Н.Харузина о том, что «воровство у русских подвергается среди лопарей меньшему осуждению, нежели кража у одноплеменников» [Харузин, 1903: 80], причем по вине самих русских промышленников, большинство исследователей придерживается мнения о том, что саамы либо исключительно честны по отношению к русским, либо сосуществуют с ними в «довольно согласных отношениях» [В-р, 1909: 45]. Олени русских колонистов, прибившиеся к саамским стадам, возвращаются владельцам, при этом установлена даже фиксированная плата за возвращение оленя в размере 2 руб. 50 коп. [Там же]. Что касается имущественных отношений между саамами и другими оленеводческими народами (особенно коми-ижемцами1), то тут отмечается острая конфронтация, сопровождающаяся кражей чужих оленей. Этнографы называют различные причины негативного восприятия этих этнических групп со стороны саамского населения: конфликты из-за нехватки природных ресурсов по причине несовершенства местных законов о пользовании угодьями, зависть по отношению к более «трезвым и энергичным» пришельцам [Там же], несоблюдение обычая возвращать оленей и хищническое расхищение саамских и русских оленей ижемскими оленеводами, 1 Финно-угорская группа, мигрировавшая на Кольский полуостров в XIX в., можно встретить этноним «зыряне».