Труды КНЦ вып.19 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 6/2013(19))

свидетельствовать, что под влиянием любви девушка может сменить не только религиозную принадлежность, но и национальность, и даже взять новое имя: «Она, когда училась е Ленинграде, влюбилась в еврея, приняла иудаизм, взяла еврейское имя. Учила иврит. Уехала в Израиль вслед за любимым. Но у них ничего не сложилось. Считает себя еврейкой, хотя в советском паспорте была записана русской по отцу <мать - финка>». Старший сын племянницы (по этническому происхождению не еврей) под влиянием своей матери также стал ортодоксальным иудеем. Структура семей по религиозно-конфессиональной принадлежности их членов достаточно сложна. Различны формы, в которых соблюдались религиозные традиции, степень легкости, с которой от них отказывались. При этом необходимо разграничивать религиозные и собственно лютеранские традиции. Энтропия религиозной культуры или уход ее «в семейное подполье» в советский период могли быть связаны как с внешним принуждением и «перевоспитанием», так и с субъективными (личными, семейно­ биографическими обстоятельствами). Смена же религиозной ориентации (в обычном варианте для потомков финских семей - с лютеранской на православную) происходила вследствие смены этнической среды и межэтнических браков. В смешанных браках с православными русскими и карелами финны почти не придерживались традиций лютеранской церкви. Единственное исключение - Рождество. В некоторых семьях, пока были живы отцы-финны, его отмечали 25 декабря (N6, N10, N21). При этом из пятнадцати информантов-представителей гетероэтнических семей семеро считают себя финнами. Таким образом, вероисповедание не является безусловным показателем при этнической самоидентификации. Из тех информантов, которые считают себя финнами, лютеранка одна, остальные относят себя или к православным, или к атеистам. Это касается и других членов их семей, среди которых встречаются представители разных конфессий, не исключая Свидетелей Иеговы (N13). Для потомков финнов факт принадлежности к лютеранству стал элементом семейной мемориальной культуры (культурным знаком). Кто-то из информантов неплохо осведомлен о бытовавших в семье соответствующих ритуальных практиках (таких явное меньшинство), другие имеют поверхностные, фрагментарные знания. Сами информанты мотивируют культурные изменения в семьях по-разному. Одна из них (N20) вспоминала, что религиозные праздники «все по-русски отмечали» и только до войны, а потом т е с чего было» - из-за материальных проблем, переездов. Это немного удивляет, поскольку информант происходит из ингерманландской моноэтнической семьи (возможно, что-то путает в силу преклонного возраста). При этом тетка, которая ее воспитывала, отмечала праздники по лютеранским правилам («по-своему»). Сама N20 в финской церкви никогда не была. В семье другого информанта (N3) праздники отмечали, ориентируясь на окружение: «Где живешь с тем и ведешься ». Единственное отмеченное ею отличие в обрядовой культуре касалось еды у могилы при посещении кладбища на Троицу. В случае культурного расслоения семьи возможно совмещение традиций. В семье N14 религиозные праздники отмечали « потихоньку» по Юлианскому календарю, поскольку все в семье православные, кроме бабушки: «Бабушка читала молитвы по-фински». 81