Труды КНЦ вып.19 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 6/2013(19))

В этом отношении многие добровольные переселенцы из деревень ничем не отличались от спецпереселенцев. Из-за того, что в деревне жили очень бедно, они приезжали почти без вещей и подобно спецпереселенцам вынуждены были жить в необорудованных бараках при отсутствии мебели. Единственное, что отличало добровольцев, - это наличие прав и льгот, это существенно облегчало процесс адаптации. Проблема с одеждой решалась по-разному. По убеждению информантов, на Севере всегда жили люди, отличающиеся добротой и отзывчивостью. Те, кто уже немного обжился, помогали приезжим прокормиться до первой зарплаты, а также с одеждой. Кто-то сам шил одежду, другим кое-что выдавали по месту работы. По прошествии некоторого времени они могли уже купить самые необходимые вещи в магазине. По мнению большей части информантов (как из числа ссыльных, так и переехавших добровольно), отношение к ссыльным у остального населения было доброжелательным и сочувственным: « Вот как их называли, высланных? Вот этим людям потруднее было. Вот тем было потруднее! Им приходилось больше трудиться и думать, как себя обеспечить, как детей поднять на ноги. Им было не выехать куда-то. Мы могли к родственникам съездить, отдохнуть, а они не выезжали никуіда. ...Отношение к ним было хорошее. Ко всем одинаково относились » (информант № 6). Несмотря на все трудности, спецпереселенцы, благодаря своему трудолюбию, смогли обжиться и на Севере. Постепенно их восстановили в правах и разрешили уехать на родину, но большинство предпочли остаться. Показательным является рассказ молодого представителя семьи бывших раскулаченных: «.Вот, и даже так мне рассказывали, что многие, хоть и получили на несколько лет вот эти лишения, страдания, жизнь в шалманах и прочее, но какраз, когда они были восстановлены в правах, то они оказались в более выигрышном положении, чем .жители села. Потому что здесь, на севере у них уже были паспорта. ... Сюда и поставки хорошие были и все. ...Но даже слышал такие истории, когда их восстанавливали в правах и говорили, что "все, вы свободны! Можете ехать обратно в деревню". - Многие говорили, что "нет, мы ніщда не поедем, мы уже как бы здесь обустроились. Уже есть работа, есть какая-то стабильность, хоть какая-то". - То есть может быть не все хорошо, не всегда зимой тепло, не всегда есть, что есть, но зато они знали, что всегда есть крыша над головой, хоть какая-то есть работа » (информант № 9). Репрессированные постепенно смогли освоиться на новом месте, многие даже полюбили этот край, но сильная психологическая травма сохранилась. Обида на государство осталась на всю жизнь не только у самих спецпереселенцев, которые в один миг лишились имущества и родного дома, но и у их потомков. Именно у этой категории переселенцев связь с малой родиной более выражена. Их дети и даже внуки росли на постоянных рассказах о том, где и как они жили, какой имели дом, какое большое хозяйство у них было и т.п. Спецпереселенцы не могли смириться с несправедливостью и, естественно, в семьях это эмоционально обсуждалось: «Они все время вспоминали про свою деревню. Все время вспоминали! Я просто выросла на их воспоминаниях! Утром, днем и вечером об этом говорили! Я еще не успела побывать на их родине, а уже знала, как там что выглядит, какой был дом, какая река и так далее. Потому что была такая боль, такая рана нанесенная! Незаконно все это было сделано!» (информант № 5). 39