Труды КНЦ вып.19 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 6/2013(19))

обслуживает его конъюнктуру. Динамика официального районирования порождает большие проблемы: историографические, источниковедческие и прочие. В частности, история Мурманской области в разные периоды должна рассматриваться как часть истории Карело-Мурманского края, Архангельской губернии и т.п. Еще одна сторона дела связана с иерархией российских регионов. Административно-статусная иерархия пространств влияет на их ценностную стратификацию и, соответственно, на масштаб исследований. Следуя данной логике, можно заключить, что есть наука областного, краевого, республиканского и т.д. ранга. Далеко не все молодые ученые готовы мириться с таким «дискриминирующим» подходом и готовы признать историческое краеведение лишь ступенью на пути развития научной историографии, то есть рассматривать его в историко-типологическом ракурсе. В истории науки аналогичным образом рассматривается «восхождение» этнографии, описывающей культуру народов, к этнологии, которая разрабатывает теорию этнических общностей. В синхронии это традиционная двухуровневая модель эмпирического и теоретического знания, которая дает одно из самых веских оснований для того, чтобы рассматривать историю регионов как «материал» для обобщений «в центре». Известная мысль о том, что краеведческое знание от «некраеведческого» отличается эмпиризмом, фактологичностью, звучит лейтмотивом в «Записках краеведа». А.А.Киселев в этой связи объясняет свой выбор сферы деятельности тем, что ему «нравился сам процесс познания, причем не абстрактного, а конкретного, близкого, осязаемого, результативного» (с.43). Напутствуя начинающих, он учит: «Краевед, на мой взгляд, не может мудрствовать, растекаться мыслью по древу, как, скажем, теолог или философ. Он должен браться за «земную», реальную тему, раскрытие которой увеличивало бы объем знаний о родном крае. В то же время краевед не должен бояться, что он чего-то не доскажет или чего-то не знает» (с.9-10). Таким образом, проясняя задачи краеведения, историк еще и подбадривает «непрофессионалов». Ведь заниматься сбором данных, как часто считается, может любой заинтересованный человек, даже не вполне владеющий научной методикой поиска. Каков же способ этой деятельности? Краевед «должен постоянно держать руку на пульсе местной жизни: ежедневно читать газеты, выписывая или делая вырезки необходимого (не только сейчас, а и на будущее) материала, регулярно слушать областные и городские радиопередачи, по возможности смотреть «Последние известия» по телевидению», знать всю новейшую краеведческую литературу и т.п. (с. 15). Систематическое накопление исторического материала, сосредоточенность на «своей» конкретной теме, поиски новых фактов входят в число условий для того, чтобы стать краеведом- историком (с.29). Все, что происходит в больших масштабах, служит для историка-краеведа безусловным ориентиром: «Краеведы не занимаются глобальными проблемами, но все местные события рассматривают в тесной связи с тем, что происходило и происходит на планете, в Европе, во всей России» (с.25). Эмпиризм, прикладной характер и «приземленность» к сравнительно небольшой территории не просто признаются основными свойствами краеведения (с. 19), но фактически приравниваются. Изучение истории региона тем самым по определению оказывается «периферией» исторической науки и наделяется свойством «провинциальности». 12