Труды КНЦ вып.19 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып. 6/2013(19))

считаться тот, кто имеет специальное образование, и для кого соответствующее занятие является основным источником заработка. Менее надежен критерий, который предполагает оценку продукта деятельности, в данном случае - результата краеведческих разысканий в виде определенного текста. Примерно так же обстоит дело с непрофессиональной, или «наивной», литературой. Выделение ее в отдельную область литературного творчества проблематично, если пытаться объединять формальные социологические и «качественные» эстетические критерии [«Наивная» литература, 2001]. В главе «Кто же они, краеведы Мурмана?» А.А.Киселев приводит достаточно сведений, по которым можно определить социально­ профессиональный состав лиц, объективно занятых краеведческой работой, считающих себя историками-краеведами и причисляемых к ним (что, разумеется, может не совпадать). Это преподаватели вузов, музейные и издательские работники, журналисты, писатели, архивисты, управленцы (партаппаратчики), служащие, ученые-естественники и др. В эту среду включены и профессиональные историки. Если рассматривать то, что называется историческим краеведением с позиций теории социального поля науки [Бурдье, 2005: с.473-517], то оно включает в себя, во-первых, некую «ядерную зону», представленную профессионалами, во-вторых, круг различных специалистов, в большей или меньшей степени причастных к работе историков, и, наконец, значительный слой - самодеятельные участники. Возможен иной угол зрения. «Краеведение само по себе популярно, - писал Д.С.Лихачев. - Оно существует постольку, поскольку в его создании и его восприятии (потреблении) участвуют широкие массы. В этом отношении краеведение в системе наук занимает исключительное место <...>. Краеведение может стать в той или иной местности самым массовым видом науки» [Лихачев, 2000]. При условии подхода к краеведению как социально ангажированной деятельности ученые-историки, которые, как известно, стремятся к автономии, окажутся на периферии этого социального пространства. Фактически они займут позицию маргиналов, работающих в двух разных регистрах: «строгой науки» и «краелюбия». Характерной чертой краеведения является особая связь между объектом исследования и теми, кто его изучает. Она включает «любовь к краю», причем, согласно формуле, «родному». Это означает отождествление исследователей с носителями локального знания и самой местностью. Таким образом, принимается условное допущение, что краевед - либо уроженец данного места, либо, как минимум, прожил здесь достаточно долго. «Краеведение - это сумма знаний о том или ином районе, регионе, области, накопленных за время его существования преимущественно аборигенами края», - пишет А.А.Киселев (с. 19). При такой позиции внутренняя точка зрения оказывается полностью или частично противопоставленной взгляду «извне», что не может не сказываться на отношениях в научном поле. Возникает целый ряд вопросов, касающихся как положения действующих лиц, так и собственно исследовательских процедур. Можно ли, например, считать краеведом того, кто, не являясь жителем края, углубленно изучает его историю? Как определить и ограничить круг краеведческих источников? Следует ли вводить локальное знание в «общенаучный» оборот? Краеведы-представители «массы» такими вопросами, скорее всего, не задаются, но для специалистов-историков они важны, 9