Труды КНЦ вып.6 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып.2 3/2011(6))

в циклы. Рассмотрению поминальных обрядов в системе традиционной ритуальной культуры посвящена обширная этнографическая литература. В частности, при изучении погребального обряда особое внимание всегда уделяется поминовениям, которые являются завершающим этапом перехода умершего в иной мир. Они связаны с 9-м, 40-м днями посмертного пути, полугодовщиной и годовщиной, а далее - с «родительскими днями» календарного года и религиозно-церковными праздниками (их «канунами»), предписывающими регламентированное поминание предков. Поминальные дни, приуроченные к событиям годового круга - предмет специального изучения в рамках календарных праздников [Пропп, 2006]. При всей неотделимости поминовений от ритуалов жизненного пути и дат традиционного календаря, они могут рассматриваться относительно автономно в отношениях функциональном и семантическом. По справедливому утверждению исследователя погребально-поминальной обрядности коми, поминальные обряды «выполняют самостоятельную функцию - обеспечение лояльности мертвых к живым, покровительства со стороны умершего (предка) и обеспечение постоянной функциональной связи между живыми и мертвыми, потомками и предками. Они имеют собственный цикл действий, контингент участников и т.д.» [Терюков, 2009: 54]. В специальной работе, посвященной поминальным дням в восточнославянской традиции, О.А. Седакова обратила внимание на известное семантическое противопоставление: «При совершении погребального обряда многое делается для забвения покойного <...>, в поминальный день, наоборот, - для пробуждения памяти об умерших. <...>. Таким образом, побочный, противоречащий основному мотив похорон развивается в отдельный обряд, поминовение» [Седакова, 2004:260]. Исследовательница представила схему восточнославянского календарного поминального обряда, включающую ритуальные действия в канун и день поминок - дома и на могиле [Седакова, 2004: 93-94]. Среди отечественных исследований последних десятилетий, в которых рассматриваются погребально-поминальные традиции народов и этнокультурных ареалов российского севера и северо-запада, наиболее четкими и информативными остаются работы Ю.Ю.Сурхаско [1985] и К.К.Логинова [1993], выполненные на карельском и русском заонежском материале. Публикации по городским частным погребально-поминальным практикам единичны [Шевченко, 2003]. Ю.Ю.Сурхаско особенно подчеркивал пестроту локальных вариантов поминальной обрядности. Опираясь на сообщения информантов, он связал это разнообразие, в первую очередь, с культурными взаимовлияниями этносов-соседей, а также с социально-экономическими характеристиками семей (зажиточные/бедные). Основную причину живучести поминальных обрядов исследователь усматривал в их социально-правовой функции, поскольку соблюдение традиции опирается на общественное мнение [Сурхаско, 1985: 126-128]. Он указал также на роль религиозного фактора в сохранении и спецификации традиций поминовения. По материалам финляндского исследователя И.Талве, на которые ссылается Ю.Ю.Сурхаско, среди населения Финляндии обычай справлять «поминки в семьях» наблюдался только у карелов (православного населения Приладожья). Талве связал это с их религиозной принадлежностью. Российский исследователь отчасти поддержал такую точку зрения, считая, что «лютеранская церковь больше боролась с язычеством», но вместе с тем подчеркнул, что у карелов большая «живучесть пережитков родовой общины» [Там же: 128]. Сейчас нет необходимости вдаваться 6