Труды КНЦ вып.6 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып.2 3/2011(6))

нацелен на взаимоотношения домов, людей и окружающей среды. Согласно Мортону, данный подход к изучению архитектурного пространства «отводит дому центральную роль в жизни социума, рассматривает его не как декорации, на фоне которых разворачивается деятельность общества, а как активный процесс в рамках самого общества» [Morton, 2007: 158]. Карстен и Хью-Джонс считают, что жилища и архитектура в целом получили мало освещения в антропологических исследованиях. Авторы пишут, что «одной из причин этого является то, что жилища воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Как наши тела, дома, в которых мы живем, настолько привычны и повседневны, что мы их практически не замечаем» [Carsten, Hugh-Jones, 1995: 3-4]. Другая причина состоит в том, что жилища изучались фрагментарно, в рамках различных субдисциплин. Карстен и Хью-Джонс выступают за «альтернативный язык жилища», который основывается не на приоритете систем родства или экономических связей, но который позволяет избежать ограничений общепринятых подходов и объединить аспекты жилища, которые ранее изучались по отдельности» [Там же: 2]. В рамках нашего вклада в развитие «альтернативного языка жилища» мы рассмотрим то, как центральное значение домов в жизни села Кузомень проявляется в повседневных взаимодействиях с ними его жителей. В частности, мы фокусируем внимание на разнице в восприятии домашнего пространства постоянными жителями и приезжающими на лето. Данный аспект взаимодействия человека с застроенной средой получил слабое освещение в литературе. Центральное значение домов в селе Кузомень Дома в системе пространственного ориентирования В начале этой работы мы привели отрывок разговора возле колхозного магазина, иллюстрирующий то, как сельские дома могут фигурировать в местном дискурсе вместо своих владельцев. Если описать местному жителю расположение какого-либо дома без упоминания имени его владельца, ему часто не составит труда понять, о ком идет речь. В то время как местные жители воспринимают расположение домов в деревне посредством всей совокупности взаимодействий домов и их обитателей, восприятие приезжих ограничено теми конкретными отношениями, которые сложились у них за время пребывания в селе. В результате их пространственное знание того же самого места может быть более ограниченным по сравнению со знанием местных жителей. Нам довелось беседовать с группой туристов, которые приехали в Кузомень из Санкт-Петербурга на рыбалку. Они спросили нас, где мы остановились - стандартный вопрос приезжему человеку в Кузомени. Мы описали расположение дома, но ответ был приезжим непонятен. Тогда мы привязали наше описание к местоположению дома местного жителя Жоры, так как мы знали, что эти туристы часто с ним общались. Когда мы сказали, что дом, в котором мы живем, находится через один от Жориного, они пришли в еще большее замешательство. Как выяснилось, приезжие рыбаки думали, что после Жориного дома больше нет жилых зданий и что это - последний дом в деревне. На самом деле за домом Жоры располагалась еще почти четверть всех домов деревни. Причина такого восприятия туристами пространства деревни заключалась в характере их отношений с Жорой. Во время своего визита они хорошо его узнали. Они общались и с другими жителями села, но при этом - ни с кем из тех, чей дом был после Жориного дома. Именно поэтому в их картине деревни домов после Жориного больше не было. 45