Труды КНЦ вып.2 (ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ вып.1 2/2010(2))

Одна из респондентов (А.Х., 1932 г.р.) сказала, что ничего не знает о семье своей матери, так как та умерла совсем молодой в возрасте тридцати лет, «а папа у нас молчаливый был». Другой респондент, Р.К., 1936 г.р., осталась круглой сиротой и воспитывалась в детском доме: «Отца расстреляли в 1938, а мама умерла в 1942». Информацию о своих корнях она имеет от тёти, сестры отца. Еще одной из причин утраты информации является распад семьи: «Перед войной дедушка расстался с семьей и переехал в Новгородскую область. Дальнейшая его судьба неизвестна» (В.Х., 1946 г.р.). Препятствием для передачи знаний об истории семьи нередко служит то, что для старшего поколения вспоминание горестных событий прошлого нежелательно. Многие родственники остерегаются расспрашивать, существует определенный запрет на воспоминания, выполняющий «оберегающую» функцию по отношению к старшим: «Если я маму начинала расспрашивать, то она расстраивалась сильно, а у неё сердце больное было. Сын мне говорил: «Оставь бабушку». Она и фильмы про войну не могла смотреть» (А.Л., 1927 г.р.). Другой респондент на вопрос об истории семьи ответила: «Что я могу сказать. Мама не любила говорить на эти темы. Сами знаете, какое отношение было. Если мама в последние годы и пыталась что- нибудь рассказывать, то сразу начинала плакать, так тяжело ей было всё это вспоминать» (Н.К., 1947 г.р.). Одна из респондентов запретила брать интервью у своей мамы по той же причине. По ее словам, мама до сих пор боится репрессий и запрещает дочери говорить о своих финских корнях (А.П., 1955 г.р.). Некоторые респонденты старшего поколения, пережившие репрессии, войны, сами без слёз не могут вспоминать прошлое, а когда младшая сестра (1930 г.р.) одной из наших респондентов предложила ей съездить на родину, та ей категорично ответила: «Не хочу» (А.Л., 1927 г.р.). И это вопреки тому, что, как принято считать, пожилых людей всегда «тянет на родину». Таким образом, на контакты с прошлым наложено табу. Бытует мнение, что финны неразговорчивы. Некоторые респонденты именно так характеризовали своих родителей. Трудно сказать, в какой мере это реальная коммуникативная особенность, оцениваемая потомками, или дань стереотипу. Скорее всего, это связано с тем, что в сталинский период многие из старшего поколения пострадали из-за своей разговорчивости и по выработанной стратегии старались молчать в более поздние годы в силу привычки. По крайней мере, при сборе нами семейной информации трудностей, как правило, не возникало. Некоторые респонденты рассказывали о своих семьях увлеченно, были рады, что кому-то это интересно. Несмотря на различные проблемы сохранения семейной памяти, все респонденты в той или иной степени интересовались своими корнями: расспрашивали близких более старшего возраста, запрашивали сведения о родственниках из архивов. Некоторые из респондентов обращались за помощью в общество «Финляндия-Ингерманландия» в Хельсинки, поскольку их предки были родом из Финляндии (Э.А., 1927 г.р., А.П., 1955 г.р.). Благодаря активной и кропотливой деятельности этого общества, респонденты получили сведения о родословии и о своих родственниках за границей. Некоторые узнали подробности о судьбах близких благодаря сведениям, указанным в «Книге 82