Тиетта. 2014, N 4 (30).

Творческая галерея / Art gallery 2014 камень нашёл не волшебник, а учёный - Норден- шильд! - Колдун! Я говорю вам - колдун, - закричал громко Венцель. - Смотрите, что это за камень! В нем зелёное утро и кровавый в е ч е р . Это судь­ ба, это судьба благородного царя Александра! И старый Венцель отвернулся к стене, опер голову на локоть и . заплакал. Сыновья его стояли молча. Не только для них, но и для меня, который так давно видал постоянно на своей руке «камень Александра Второго», камень этот будто вдруг ис­ полнился глубокою вещей тайной, и сердце сжа­ лось тоскою. Как хотите - старик увидал и прочёл в камне что-то такое, что в нём как будто и было, но что прежде до него никому в глаза не броса­ лось. Вот что иногда значит посмотреть на вещь под необыкновенным настроением фантазии! Ж е м ч у ж н о е о ж е р е л ь е 1 В одном образованном семействе сидели за чаем друзья и говорили о литературе - о вымысле, о фабуле. Сожалели, отчего все это у нас беднеет и бледнеет. Я припомнил и рассказал одно харак­ терное замечание покойного Писемского, кото­ рый говорил, будто усматриваемое литературное оскудение прежде всего связано с размножением железных дорог, которые очень полезны торгов­ ле, но для художественной литературы вредны. «Теперь человек проезжает много, но скоро и безобидно, - говорил Писемский и оттого у него никаких сильных впечатлений не набирается, и наблюдать ему нечего и некогда, - всё скользит. Оттого и бедно. А бывало, как едешь из Москвы в Кострому «на долгих», в общем тарантасе или «на сдаточных», - да и ямщик-то тебе попадёт подлец, да и соседи нахалы, да и постоялый двор­ ник шельма, а «куфарка» у него неопрятище, - так ведь сколько разнообразия насмотришься. А ещё как сердце не вытерпит, - изловишь какую- нибудь гадость во щах да эту «куфарку» обруга­ ешь, а она тебя на ответ - вдесятеро иссрамит, так от впечатлений-то просто и не отделаешься. V л *м И стоят они в тебе густо, точно суточная каша пре­ ет, - ну, разумеется, густо и в сочинении выходи­ ло; а нынче всё это по железнодорожному - бери тарелку, не спрашивай; ешь - пожевать некогда; динь-динь-динь и готово: опять едешь, и только всех у тебя впечатлений, что лакей сдачей тебя обсчитал, а обругаться с ним в своё удовольствие уже и некогда». Один гость на это заметил, что Писемский оригинален, но неправ, и привёл в пример Диккен­ са, который писал в стране, где очень быстро ездят, однако же видел и наблюдал много, и фабулы его рассказов не страдают скудостию содержания. - Исключение составляют разве только одни его святочные рассказы. И они, конечно, пре­ красны, но в них есть однообразие; однако в этом винить автора нельзя, потому что это такой род литературы, в котором писатель чувствует себя невольником слишком тесной и правильно огра­ ниченной формы . От святочного рассказа не­ пременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера - от Рождества до Крещенья, чтобы он был сколько-нибудь фанта­ стичен, имел какую-нибудь мораль, хоть вроде опровержения вредного предрассудка, и нако­ нец - чтобы он оканчивался непременно весело. В жизни таких событий бывает немного, и по­ тому автор неволит себя выдумывать и сочинять фабулу, подходящую к программе. А через это в святочных рассказах и замечается большая делан­ ность и однообразие. - Ну, я не совсем с вами согласен, - отвечал третий гость, почтенный человек, который часто умел сказать слово кстати. Потому нам всем и за­ хотелось его слушать. - Я думаю, - продолжал он, - что и святоч­ ный рассказ, находясь во всех его рамках, всё-таки может видоизменяться и представлять любопыт­ ное разнообразие, отражая в себе и своё время и нравы. - Но чем же вы можете доказать ваше мне­ ние? Чтобы оно было убедительно, надо, чтобы вы нам показали такое событие из современной ж и з­ ни русского общества, где отразился бы и век и со­ временный человек, и между тем всё бы это отве­ чало форме и программе святочного рассказа, то есть было бы и слегка фантастично, и искореня­ ло бы какой-нибудь предрассудок, и имело бы не грустное, а весёлое окончание. - А что же? - я могу вам представить такой рассказ, если хотите. - Сделайте одолжение! Но только помните, что он должен быть истинное происшествие! - О, будьте уверены, - я расскажу вам про ­ исшествие самое истиннейшее, и притом о лицах мне очень дорогих и близких. Дело касается мое­ го родного брата, который, как вам, вероятно, из-