Тиетта. 2014, N 4 (30).

Творческая галерея / Art gallery 2014 - Как вру?! - Врёшь - потому что ты выбрал меня совсем не за достоинства. - А за что же? - За то, что я тебе понравилась. - Как, ты даже отрицаешь в себе достоин­ ства? - Нимало - достоинства во мне есть, а ты всё- таки на мне не женился бы, если бы я тебе не по­ нравилась. Я чувствовал, что она говорит правду. - Однако же, - говорю, - я целый год ждал и ходил к вам в дом. Для чего же я это делал? - Чтобы смотреть на меня. - Неправда - я изучал твой характер. Жена расхохоталась. - Что за пустой смех! - Нисколько не пустой. Ты ничего, мой друг, во мне не изучал, и изучать не мог. - Это почему? - Сказать? - Сделай милость, скажи! - Потому, что ты был в меня влюблён. - Пусть так, но это мне не мешало видеть твои душевные свойства. - Мешало. - Нет, не мешало. - Мешало, и всегда всякому будет мешать, а потому это долгое изучение и бесполезно. Вы ду­ маете, что, влюбившись в женщину, вы на нее смо­ трите с рассуждением, а на самом деле вы только глазеете с воображением. - Н у . однако, - говорю, - ты уж это к а к - т о . очень реально. А сам думаю: «Ведь это правда!» А жена говорит: - Полно думать, - худа не вышло, а теперь переодевайся скорее и поедем к Машеньке: мы сегодня у них встречаем Рождество, и ты должен принести ей и брату своё поздравление. - Очень рад, - говорю. И поехали. 4 Там было подношение даров и принесение по­ здравлений, и все мы порядочно упились весёлым нектаром Шампани. Думать и разговаривать или отговаривать было уже некогда. Оставалось только поддерживать во всех веру в счастье, ожидающее обручённых, и пить шампанское. В этом и прохо­ дили дни и ночи то у нас, то у родителей невесты. В этаком настроении долго ли время тянется? Не успели мы оглянуться, как уже налетел и канун Нового года. Ожидания радостей усиливают­ ся. Свет целый желает радостей, - и мы от людей не отстали. Встретили мы Новый год опять у Машень­ Л"М киных родных с таким, как деды наши говорили, «мочимордием», что оправдали дедовское речение: «Руси есть веселие пити». Одно было не в порядке. Машенькин отец о приданом молчал, но зато сде­ лал дочери престранный и, как потом я понял, со­ вершенно непозволительный и зловещий подарок. Он сам надел на неё при всех за ужином богатое жемчужное ож е р е л ь е . Мы, мужчины, взглянув на эту вещь, даже подумали очень хорошо. «Ого-го, мол, сколько это должно стоить? Ве­ роятно, такая штучка припасена с оных давних, благих дней, когда богатые люди из знати ещё в ломбарды вещей не посылали, а при большой нужде в деньгах охотнее вверяли свои ценности тайным ростовщикам вроде Машенькиного отца». Жемчуг крупный, окатистый и чрезвычайно живой. Притом ожерелье сделано в старом вкусе, что называлось рефидью, ряснами, - назади на­ чато небольшим, но самым скатным кафимским зерном, а потом всё крупней и крупнее бурмиц- кое, и, наконец, что далее книзу, то пошли как бобы, и в самой середине три чёрные перла по­ ражающей величины и самого лучшего блеска. Прекрасный, ценный дар совсем затмевал скон­ фуженные перед ним дары моего брата. Словом сказать - мы, грубые мужчины, все находили от­ цовский подарок Машеньке прекрасным, и нам понравилось также и слово, произнесённое стари­ ком при подаче ожерелья. Отец Машеньки, подав ей эту драгоценность, сказал: «Вот тебе, доченька, штучка с наговором: её никогда ни тля не истлит, ни вор не украдёт, а если и украдёт, то не обраду­ ется. Это - вечное». Но у ж енщ ин ведь на всё свои точки зре­ ния, и Машенька, получив ожерелье, заплакала, а жена моя не выдержала и, улучив удобную м и ­ нуту, даже сделала Николаю Ивановичу у окна выговор, который он по праву родства выслушал. Выговор ему за подарок жемчуга следовал пото­ му, что жемчуг знаменует и предвещает слёзы. А потому жемчуг никогда для новогодних подар-