Тиетта. 2013, N 4 (26).

Виктор Старков Академик Ферсман Академиков рисуют в креслах. Обыватель дошл. Он тут как тут. «Интэресно, - шепчет, - интэресно. Оч-чень комфортабельно живут...» Жил на свете академик Ферсман, обожавший странствий неуют. Не сиделось в кресле человеку. То ему Хибины подавай, то Мурзинку - камнелюбов Мекку, то гудящий кедрами Алтай. И ермолка - сей венец учёных - не по голове ему была. Шёл он в горы, натянув кепчонку на сократовские скаты лба. Где только она не побывала - та кепчонка на своём веку! На суровых берегах Байкала и на южном крымском берегу. Выгоревшая на солнцепёках. Вылинявшая от дождей. Только пыль, лежащая на полках книжных, на профессорских ермолках, только эта пыль из пыли всей не осела разве что на ней. Он в забой спускался с горняками. Капало. Разворотив отвал, он в ладони брал безгласный камень и подолгу с камнем толковал. Лёгкий на ногу, на шутку скорый, тучный телом, сердцем весельчак, академик поднимался в горы с рюкзаком тяжёлым на плечах. Родина нуждалась в апатитах. Он ответил: «Будет апатит!» Над костром вечерним аппетитно академик корочкой хрустит. Отдуваясь, пьёт горячий, крепкий чай из кружки («чай мне по душе»). И, прикрыв глаза всё той же кепкой, отдохнуть ложится в шалаше, а на утро - снова в путь. Исканья. И открытья. И написан труд. Не пером, а молотком на камне. ...Так-то академики живут. Владимир Сорокажердьев Ферсман Душой и сердцем чуял: здесь - руда, Провидец и волшебник, год от года За ним пути тянули, провода. Взрывали скалы, строили заводы. На склонах цирков, скальных берегов Какие тайники разворошил он! Ушёл от нас, и жизнь его легла В глубинах памяти, как золотая жила. Александр Платоненков А.Е. Ферсману (отрывок из стихотворения) Страна, холодная страна. Приют оленей и саами. Какой в ней прок, кому нужна Она, с её вершинами и мхами? Наитие? Случайность? Рок? Иль кем-нибудь оброненное слово? И он приехал и не мог Из года в год не возвращаться снова. Край пробуждался ото сна: Посёлки, школы, клубы. Уж фабрик первых корпуса Как руки поднимали трубы. А он искал, и вновь искал, Он шёл сюда, как ходят в Мекку. Стране озёр и щедрых скал Он отдал четверть века. Игорь Давиденко Первый маршрут Ферсмана в Хибины (отрывок из поэмы) Все маршруты мои - это векторы в прошлое. В геологии путь невозможен и н о й . Вот пыхтит паровоз на разъезде заброшенном. И нехоженый лес подступает стен ой . Нужен срочный ремонт, чтобы снова колёса покатили до Мурманска к рельсам пристывший состав. И чумазый механик на все отвечает вопросы резким стуком кувалды. Отстали бы, ради Христа! Что томиться в вагоне! Движенье полезно! Выходите, коллеги, дышать непривычной весной! И пока на разъезде усталое лечат железо, можно в горы сходить. Благо - белая ночь! Так ли было, не так - но одно достоверно известно: возвратилась комиссия где-то к у т р у . Так был пройден тогда непоседливым Ферсманом самый первый хибинский маршрут. В том маршруте и были им встречены странные камни, о каких не прочесть в самой полной из справочных книг. Молодой академик удивлённо разводит руками - я таких не встречал. И наука не знает таких! Мы вернёмся сюда. Мы нагрянем учёной ватагой! Пусть Хибины немножечко нас подождут! Это было разведкой перед атакой. Это было в двадцатом году. Можно верить, конечно, в случайность, в слепую удачу. Но удача сопутствует смелым, готовым найти! Ферсман был из таких. И из прошлого начатый, Тот далёкий маршрут в наше время наметил пути. 92