Тиетта. 2013, N 3 (25).

Слева: Автор с лошадью и немецким биноклем - почти военным трофеем. Справа: Гидросамолет ША-1. На нём автор отбыл на базу в конце августа 1951 г. Left: Author with horse and German binoculars - almost war trophy. Right: Hydroplane ША-1, which author left for base at in August, 1951. ство притащило мне (единственному в партии) посылку от бабушки из Ленинграда. Я был рад несказанно, но когда открыл посылку - меня чуть удар не хватил. Уже 2 месяца мы сидели на суха­ рях, да и те кончались (выдавали по одному ока­ меневшему чёрному сухарю в день). Надоели они хуже горькой редьки. Так вот, в посылке любимо­ му внуку оказались... сухари! Правда, белые и в сопровождении палки твердокопчёной колбасы (где бабуля достала?). Кажется, обнаружив опо­ стылевшие сухари, я бегал по лагерю и кричал не­ хорошие слова... Из личного снаряжения у меня были би­ нокль и двустволка (служебные молоток и ком­ пас не в счёт). Бинокль (он виден на фотографии) был немецкий артиллерийский, с дальномерной шкалой. После войны на полях боёв можно было найти уйму всякого оружия и прочего. У меня, на­ пример, было 4 пистолета, но ни одного бинокля. И в 1946 г. я выменял у приятеля этот бинокль на пистолет. Между прочим, этот цейссовский би­ нокль до сих пор у меня в Австралии. А двуствол­ ка - это ж не ружьё было, а мортира какая-то! 12-й калибр. Изредка я отстреливал из него уток на озёрах. Один раз пальнул и в медведя, пасше­ гося на морошке. Идиот (это я о себе): в огромно­ го мишку стрелять утиной дробью (жаканов 12-го калибра в Ленинграде не нашёл). Медведь от ще­ котки дробью и удивления как-то смешно под­ прыгнул на всех четырёх лапах и пустился нау­ тёк. Иначе бы мне не писать эти строки... С мор­ тирой связана и неприятная история. Дело в том, что в последние 1-2 дня перед выездом-вылетом (откуда угодно) мне всю жизнь не везёт. За день до прилёта «шаврухи» (дата была оговорена в на­ чале сезона) я пошёл после маршрута на ближ­ нее озеро отстрелять пару уток. А к 12-му кали­ бру не было латунных гильз, только картонные. Этот картон набухал от постоянной сырости. И чтобы патрон нормально входил в ствол, я обдирал верхний слой. Пару уток я подстрелил, а вот третья попалась шустрая: пока дробь летела, она успевала нырнуть в воду. Бах, бах, бах! В итоге «облегчённые» патроны закончились, я пытаюсь вогнать в ствол неободранный. С силой закрываю стволы. И патрон взрывается; вероятно, боёк слег­ ка высунулся. Горящим порохом мне побило всю нижнюю часть лица. Удивительно, что глаза оста­ лись целы. На следующий день «шавруха» доста­ вила меня на базу экспедиции, где я провёл не­ сколько дней. Физиономия воспалилась, подбо­ родок и щёки покрылись толстой гнойной кор­ кой. Но я пошёл в баню, там распарил и отодрал эту корку, с которой ушло % порошин. Но остав­ шиеся синеватые порошины ещё долго были вид­ ны в подбородке. Наконец, я добрался до печального случая с самолетом, который был упомянут в начале за­ метки. Пока я сидел на базе, пытаясь достать би­ лет на поезд Воркута-Ленинград, к пилоту «шавру- хи» прилетел в гости его приятель из воркутинско- го авиаотряда. Прилетел вместе со штурманом на «По-2». «ША-1» выглядел по сравнению с «По-2», как торпедный катер на фоне тяжёлого крейсе­ ра. Прибывшие летуны вместе с нашим пилотом и технарём (он же штурман), как тогда было при­ нято, изрядно напились. Потом поехали на гру­ зовике на ж.д. станцию, добавили и подцепили каких-то девиц. Вернувшись на базу, воркутин- ский пилот пожелал «покатать дам» на самолёте. Наш пилот его отговаривал (я сам это слышал), но тщетно. Сели воркутинцы с дамами в «По-2» и улетели. Один коми, стоявший на крыше сво­ его дома и следивший за полётом, потом расска­ зывал: «Летел-летел самолет и вдруг исчез». А он упал в болото, мягко скользнув фюзеляжем по воде, никто не пострадал. Все вышли на базу че­ рез 8-9 часов и сначала говорили, что реально слу­ чилось. Вдрызг пьяному пилоту стало плохо, его стошнило. Он бросил штурвал, и самолет шлёп­ нулся в болото. Уже потом, на заседаниях специ­ альной комиссии, пилот стал всё списывать на от­ 61