Тиетта. 2013, N 1 (23).

95 Именно там, на Севере, подражая этим услы­ шанным песням, я начал придумывать нехитрые мотивы на собственные стихи и петь их у костра, не сообщая при этом своего авторства. Так я все­ рьёз начал писать песни, некоторые из которых до сих пор считаются «народными», такие, напри­ мер, как «Перекаты», «Снег» или «От злой тоски не матерись». История этой последней песни довольно примечательна. Я написал её в Туруханском крае в 1960 году как подражание «зековским» песням, которых наслушался к тому времени уже немало. Песня, видимо, прижилась. Уже на следующий год во время полевых работ, после какого-то са­ бантуя, наши рабочие, среди которых бывшие «зеки» составляли немалую часть, слегка подвы­ пив, стали петь старые лагерные песни и, к моему удивлению, спели эту мою. Поскольку был я ещё молод, глуп и тщеславен, то немедленно заявил о своем авторстве. Вот этого-то, оказывается, и нель­ зя было делать. Всё, что было мне сказано в ответ, практически на русский язык не переводится, а то, что переводится, может быть сведено к одной лаконичной фразе: «Ещё раз скажешь, что твоя, - пришьём». Угроза была вовсе нешуточной - на­ род в тех краях подбирался серьёзный. «Да за та­ кую песню, - кричали они мне, - надо всю жизнь страдать в зоне! Чтобы ты, фраер с материка, да такую песню придумал? Наша песня, всегда была нашей, понял?» Нашлись даже очевидцы, кото­ рые «собственными ушами» слышали эту песню в сороковых в лагерях под Норильском. Через много лет я снова встретился с этой своей песней в повести безвременно ушедшего из жизни магаданского писателя и геолога Олега Ку- ваева «Территория». Действие повести происхо­ дит на крайнем северо-востоке в районе Магада­ на. В ней описывается, как из Нагаевской губы под осень уходит «последний караван», жители соби­ раются на берег прощаться с уходящим северным летом и поют эту песню, «написанную каким-то местным автором». В середине восьмидесятых на Кольском п-ове, неподалеку от Мурманска, местные врачи пыта­ лись показать мне могилу того самого Городниц- кого, который «От злой тоски» написал. «Тут он сидел, тут же в зоне его и пришили... » Моей фа­ милии они не спрашивали. А несколько лет назад моё авторство этой песни было признано как раз представителями того самого контингента, кото­ рый когда-то его оспаривал. Я получил письмо из лагеря, расположенного в Ленинградской обл. где-то под Лугой. Письмо было подписано «члена­ ми общества книголюбов». «Дорогой Александр Михайлович, - было написано в письме, - мы лю­ бим ваши песни, особенно песню «От злой тоски», которую считаем своей». В конце письма были стандартные пожелания творческих успехов и сча­ стья в личной жизни. А в конце написано главное: «А ежели что - примем как родного»... Так проходили мои «северные универси­ теты». Иногда по ночам я просыпаюсь от писка комаров или крика пролетающей над палаткой птицы. Едкий запах густого белого дыма от бро­ шенного в разгорающийся костёр сухого ягеля щекочет мне ноздри, и кажется, что пора снова со­ бираться в маршрут. И тогда странная тоска овла­ девает мною, мешая вспомнить про срочные дела.