Тиетта. 2012, N 4 (22).

Кимберлит Я с детства геологией увлёкся, И даль дорог, и жаж да приключений Меня влекли в необжитые земли. Я загорелся поиском алмазов И долгими полярными ночами Прочёл немало толстых умных книг. Я всё хотел узнать о кимберлите, О странной, удивительной породе, Таящей драгоценное з е р н о . Летели годы, быстрые как птицы. Летели птицы, быстрые как годы. И оседала пыль на толстых книгах, Н а этаж ерках детства моего. Я вырос, но ничуть не изменился. Мечта мальчишки становилась явью. И были за плечами у меня Глухие обмороженные ночи, И пасти пропастей на перевалах, И сотни вёрст проторенных дорог. Но вот в Сибири в толстой книге сопки Я первый раз прочёл о кимберлите Глазами, сапогами и руками - В сем существом в измазанной спецовке О нём по-настоящ ему прочёл. Так вот каков он, синий камень счастья! Верней, не камень, а простая глина, То липкая и вязкая, как тесто, То плотная, как зачерствелый хлеб, - Простая грязь, опутавшая зёрна Скупым огнём искрящихся алмазов, Которым в мире не найти цены! *** Закрой глаза. Пускай тебе приснится Сибирская глухая сторона. Горит костёр. Опять на ветер злится Певучая ангарская волна. Н а с трое, бородатых и чумазых. Мы пьём чифир у жаркого огня. И звезды, словно капельки алмазов, Висят вверху, мигая и дразня. Мы ради них ш агаем по корчевьям, Живём в палатке, мокнем под дождём , В земной коре копаемся, как черви, Гнилую воду из болота пьём. Палатка ветром северным продута. Берёзы только бредят о весне. У нас сегодня кончились п р о д у к ты . Но это ни к чему тебе во сне. *** Тында Н а высокой сосне, как далёкий маяк, Одиноко звезда до рассвета мигала. П од сосною стояла палатка моя И брезентовым пологом ш умно м ахала. Всё как будто звала: мол, иди от костра. Мол, кончай описанье маршрутов и штолен. Спать пора. Остаются часы до утра. Неудобен мешок, но зато он п р о с т о р е н . Я глаза закрывал. И плыла тишина. Плыл покой, словно лёгкий туман над низиной. И , как парус, надутая ветром сосна Уплывала в рассвет и звезду уносила. Никаких городов я не видел во сне, Мне не снилось тогда никакой магистрали . Н а гилюйской волне и на зейской волне Мне всё грезились наши поморские дали. Пусть года, будто звёздный стремительный свет, У л е т а ю т . Н о что-то от них остаётся?.. И сегодня, листая страницы газет, Я вдруг вспомнил, что тоже был первопроходцем ! Я взбирался отрогами тындинских круч, В джелтулакских болотах прокладывал гати. Скоро БАМ перереж ет владимирский ключ, Тот, что мною открыт и отмечен на карте. Я пытаюсь представить: ревут трактора. И гудки тепловозов сплетаются с в е т р о м . А в мечтах всё палатка. И дым от костра. Тишина. И сосна. И звезда на рассвете. *** Мы на лыжах идём , как по ровной пустыне, По вершине плато, где все ветры сошлись. Только камни одни, молчаливые, стынут. Сколько в россыпи их? Сосчитать не берись. А над нами рассвет, и задумчив, и розов. И край неба блестит, как пластинка слюды. Возле низких стволов белокурых берёзок, Как узорная вязь, куропачьи следы. Мы спускаемся вниз, и чем дальше, тем выше Величавые сосны - густы, зелены. Можжевельником намертво спутаны лыжи, Н е пробиться вперёд - хоть кукуй до весны. То по пояс в снегу, то лосиной тропою Д обираем ся мы до опушки у гор, Где лежит, будто ровное лётное поле, В Заполярье красивейшее из озёр. 82