Тиетта. 2012, N 2 (20).

Mente et malleo - мыслью и молотом К недрам Земли мне дано подойти. В кварце, пронизанном блещущим золотом, Вод ювенильных я вижу пути. В снежно-белеющих сростках альбитовых, Гордо приявших навесный удар, В черно-зелёных кристаллах авгитовых Чувствую я металлический жар. Mente et malleo - мыслью и молотом В глуби времён проникать мне дано: В гнейсе, тяжёлою сталью расколотом, Вижу я моря архейского дно. В бурой пластине магнита горящего, В талово-жёлтом куске янтаря Грезится мне за чертой настоящего Неповторимая ныне заря. Mente et malleo - мыслью и молотом К древнему космосу я подхожу; Метеоритом, в пробеге размолотом, Я продолжаю до солнца межу. В стройных узорах железа магнитного Мне открывается творческий план Мира безмолвного и первобытного, Влитого в синий астральный т ум а н . Mente et malleo - мыслью и молотом Стены извечные станем дробить, Жизнь с её пламенем, светом и холодом, В ликах бесчисленных будем любить! Впечатления от метеоритных явлений, вол­ нения научного творчества нашли отражение в его поэзии. Есть у него и любовная лирика. Но в ней нет острого трагизма и особой страстности. Скорее она носит элегический характер. Трога­ тельно то, что она почти всегда связана с геологи­ ей. Например, в «Письме» к О. Высотиной 1922 г. Вечерний костёр догорел и погас. Река задремала в тиши темнокрылой. Сегодня мне хочется думать о Вас, Такой недоступной, узывчиво-милой. Там, в городе пыльном, давящем и злом, Вам может казаться и дерзким, и странным, Что старый бродяга под хвойным шатром До Вас достигает путём невозбранным. Но кто же наложит суровый запрет В Саянских предгорьях на думы поэта, Кто смеет железное, тяжкое «нет» Набросить на то, что не ищет ответа? Луна поднялась над моей головой. И пихт осмолённые ветви нависли. Усталое тело объемлет покой. На запад летят неустанные мысли. О, как я хотел бы увидеть Вас тут - В глубоких ущельях, в тайге первобытной, Где мшистые цепи по кедрам ползут С их диким величьем в гармонии слитной. На маленьком, вёртком, как вьюн, челноке, Валов у подводных громад избегая, Мы плыли бы вниз по шумящей реке, На отмелях аистов чёрных пугая. Тропами изюбрей всходили бы мы На горные осыпи, острые скалы, Где снег, залежавшись от прошлой зимы, Наполнил зазубренных трещин провалы. Дарили бы нас красотою своей Кристаллы топаза, слюды, вольфрамита. Ах, сколько здесь скрыто чудесных камней В разрушенных выходах жил пегматита! Но Вашим путям никогда, никогда Не слиться с моими - до вехи последней. Проходит несбыточных грёз череда, Поникла луна за вершиной соседней. И тысячи вёрст между нами лежат Щетиной лесов и крутыми хребтами. Не знаю - вернусь ли, как прежде, назад, Но весь этот вечер я мысленно с Вами. Вот ещё одно его любовное стихотворение «Четыре» 1922 г. Е. Евтушенко включил его в ан­ тологию русской поэзии ХХ в. и напечатал в 1980­ х в «Огоньке». Одновременно сообщил какую-то чепуху о П.Л. Автор отправил ему сердитое по­ слание. Одна мне сказала так ясно и чётко, Прощаясь надолго со мной: «Я вас не забуду - и жду самородка С верховьев реки Золотой». Другая, желая в дороге успехов, Держа мою руку в своей, Напомнила, чтобы кедровых орехов Привёз я на праздники ей. А третья, волнуясь неотданной силой, Желанье своё не тая, Шепнула: «Скорей возвращайся, мой милый, И буду я только т в о я .» Я встретил четвёртую . Осыпь хрустела. Брусника меж кедров цвела. Она ничего от меня не хотела, Но самой желанной была. Судя по всему, П.Л. не был примерным се­ мьянином. Он признался в одном из писем, что ему больше нравятся девушки, чем женщины. Его сын Виктор писал, что отец дома бывал мало, а матери с ним было трудно. Эти слова можно по­ нимать по-разному. Как видно из стихов, он ве­ ликолепно владел русским языком, находил не- затёртые слова и выражения. В статьях о нём имеются разночтения, касающиеся характера и манер. Сложности судьбы не могли не отразить­ ся на П.Л. Видимо, в 1920-х и 1930-х он восприни­ мался по-разному. Геохимик проф. В.И. Лебедев рассказывал автору в 1970-х, как он, будучи сту­ дентом, в 1930-х плыл с товарищами на парохо­ де по Оби. Они небрежно отнеслись к хранению своих образцов. Плывший с ними П.Л. страшно возмутился! Это хорошо увязывается с воспоми­ наниями, в которых говорится о нём как эмоцио­ нальном человеке, не умевшем скрывать чувства. Тем не менее, все знавшие его пишут о нём тепло и уважительно [3, 18, 19]. В 1950-х - 1960-х изданы два небольших сборника его стихов. В 1979 г. к 100-летию со дня 41