Тиетта. 2012, N 2 (20).

Я ращу в сосуде красные кристаллы - Радостный, свободный, благородный труд. Словно в южном море алые кораллы, У меня кристаллы красные растут! И сосуд на солнце блещет позолотой. Но теперь со мною солнце не одно: Милая склонилась с нежною заботой Над густою влагой и глядит на дно. «Выросли сегодня больше наши дети, Развились на диво, лишь не говорят. Посмотри, как в этом преломлённом свете Грани ортодомы пурпуром горят». Но уста у милой заревидно-алы, Как мои кристаллы в солнечном огне. Помню: красных лилий гордые бокалы На горах Байкала улыбались м н е . И от форм чудесных не отклонишь взора, И от губ любимых глаз не оторвать; Кто, холодный, бросит мне стрелу укора, Кто одни кристаллы будет целовать? Где-то бьются в е тр ы . В джунглях неизвестных Гибкие лианы свой узор п л ету т . Где-то зреет жемчуг в раковинах те сны х . У меня кристаллы красные растут. Ортодома - старое название одного из пина- коидов моноклинной сингонии. А стихотворение написано П.Л. Дравертом в Омске в 1920 г. Он пре­ подавал там кристаллографию и минералогию. В.Б. с удовольствием декламировал и другие его стихи. Так я узнал о П.Л. Драверте и почувствовал, что прикоснулся к какому-то до того неведомому мне пласту русской культуры, объединяющему науку и поэзию. Цитированные стихи могут пока­ заться искушённым в поэзии людям «доморощен­ ными» в сравнении с «настоящими». Но они тро­ гают искренностью. А это и есть главное в поэзии. Кто же этот человек, в котором увлечён­ ность наукой так тесно переплелась с любовью к поэзии, что трудно сказать, что он любил боль­ ше. Его далёкий предок был крестоносцем. Его знамя имело зелёный цвет. Drapeao vert, «драпо вер» по-французски - «зелёное знамя». Прадед П.Л. Драверта Ян Драверт - поляк и наполеонов­ ский офицер, был захвачен в плен в 1812 г. и остал­ ся в России. Отец - казанский прокурор, весь в орденах и лентах. П.Л. родился в 1879 г. В 1906 г., будучи студентом, опоясался саблей, водрузил красный флаг над Казанским университетом и стрелял с балкона своего дома в жандармов [1]. В итоге родной отец «упёк» его в сибирскую ссыл­ ку на 5 лет. Удивительно, но у них сохранились до­ брые отношения. Оказавшись в Сибири, П.Л. на всю жизнь увлёкся ее величественной и неповто­ римой природой. Когда говорят о М.Ю. Лермон­ тове, то среди его поэтических заслуг отмечают прославление красот Кавказа. П.Л., наверное, был первым, кто воспел сибирскую природу: Тебе одной мои напевы, Стране холодной, но живой! Минералогические исследования он начал ещё в студенчестве. Попав в Якутию, предпринял активное изучение её минералогии и геологии, обратил на себя внимание В.И. Вернадского. Уже в 1910 г., благодаря Академии наук, В.И. Вернад­ скому и ходатайству отца, П.Л. разрешили жить в Томске под гласным надзором полиции. На всю жизнь он сохранил тёплые отношения с В.И. Вер­ надским. Они много переписывались. Вскоре П.Л. вернулся в Казань, где работал геологом и сотруд­ ничал в газетах. В 1914 г., уже имея семью, в 35 лет получил университетский диплом. Вновь начал полевые работы. Гражданская война вынудила его в 1918 г. перебраться в Омск, где он стал ассистен­ том Сибирского института сельского хозяйства и промышленности, позднее - профессором и про­ ректором. В 1920-е институт не раз менял назва­ ние, поэтому в литературе можно встретить указа­ ния на якобы различные места работы в эти годы. В 1919 г. П.Л. совершил поездку по Иртышу и Оби до устья и далее до Находки. Видимо, он был одним из двух натуралистов, которых включили в гидрографическую экспедицию на корабле «Маяк» под начальством Д.Ф. Котельникова для установле­ ния условий безопасного плавания по этому слож­ ному пути [2]. В стихах, написанных в Находке, есть слова, обращённые к народам Севера: И хотя не к своим я пришёл очагам, Здесь не выдадут гостя для плена врагам. Святы тундры законы для всех. Грех измены - неведомый г р е х . В том же году в другом стихотворении пла­ сты вечной мерзлоты, что находятся под слоем оттаявшей почвы с растущими на нём цветами, для него «как трупы лежат, коченея, под мягкою кожей земли». Это мрачное сравнение с трупа­ ми, нехарактерное для него, по-видимому, могло придти ему в голову под впечатлением от кол­ чаковщины, господствовавшей тогда в Омске. В дальнейшем продолжались его полевые поезд­ ки в самые разные места Сибири. В 1921 г., судя по намёку в одном из писем, он арестовывался на пять недель [3]. В 1930 г. П.Л. ещё раз арестовывался по политическим моти­ вам. Но его вскоре освободили «за отсутствием со­ става преступления». Затем он недолго работал в Омском автодорожном институте, после чего его преподавательская деятельность прекратилась. В 1930-е не имел лаборатории, даже поляризацион­ ного микроскопа. В письме к знаменитому метео- ритчику Л.А. Кулику в 1933 г. упомянул, что явля­ ется зав. геологическим отделом Зап.-Сибирского краевого музея. Они тесно дружили. Пишут, что П.Л. ездил на место падения Тунгусского метео­ рита вместе с Л.А. Но его не было ни в одной экс­ педиции Л.А. [4, 5]. Вместе с тем, начав занимать­ 38