Тиетта. 2011, N 1 (15).

67 чению». Странная получается картина. Выходит, Ахматов руководит подпольной троцкистской группой в Кандалакше и одновременно выпол­ няет в Москве поручение Ленинградского ГПУ, о чём лично отчитывается перед его руководите­ лем. Кто он? «Красный директор» - хозяйствен­ ник первой пятилетки? Идейный большевик с ле­ вым уклоном, подпольщик, борец со сталинским режимом? Или обыкновенный провокатор поли­ тической контрразведки страны?.. По некоторым документам, сохранившимся в партийном лич­ ном деле Ахматова, можно сделать определённые выводы. Михаилу было что терять. О материаль­ ных ценностях говорить не приходится, но в де­ ревеньке под Днепропетровском жили его жена и дочка. В тот год, когда Ахматова исключили из партии за приверженность Троцкому, дочери едва исполнилось три года. Он был единствен­ ным кормильцем семьи, а потому из Ленинграда, Мурманска, Кандалакши ежемесячно до самого ареста слал денежные переводы. Жена кинулась его искать, когда на измученную голодом трид­ цать второго года Днепропетровщину переста­ ли поступать переводы. Слёзное послание жены Ахматова партийные товарищи прочли, отмети­ ли, что уже четвёртый месяц он числится не за об­ комом, а за тюремным ведомством, и отправили письмо в архив. Может, из-за желания сохранить жизни жены и дочки Ахматов пошёл на сотрудничество с ГПУ? Сомнительно. Тогда ещё никому из «госу­ дарственных врагов» в голову не могло прийти, что вскоре за их «грехи» будет отвечать вся родня. Да и не был врагом государства старый больше­ вик Ахматов. Он лишь не соглашался со сталин­ ским руководством по некоторым аспектам ком­ мунистической теории и практики. Для него ГПУ не было чуждым государственным механизмом. Тогда как объяснить «кандалакшское раздвоение личности»? А может, не было никакого раздвое­ ния? Косвенным подтверждением этого могут быть ещё несколько документов из личного дела Ахматова. В начале 1991 г. было начато дело по партий­ ной реабилитации Михаила Ахматова и Констан­ тина Васильева. Кто был инициатором процесса и почему он не затронул Евграфа Носкова, тоже проходившего по «кандалакшскому делу», из до­ кументов не ясно. Из кратких характеристик на Ахматова и Васильева следует, что первый был осуждён постановлением Особого Совещания при Коллегии ОГПУ 4 апреля 1933 г. на три года заключения в исправительных трудовых лагерях, второй - на трёхгодичную высылку в Казахстан. 25 февраля 1934 г. та же Коллегия ОГПУ освобож­ дает Ахматова. Что самое удивительное, ему раз­ решает свободное проживание по всей террито­ рии СССР, а Васильев так и остаётся в ссылке. Судя по тому, что в девяностых потребова­ лась партийная реабилитация, в партии Ахматова не восстановили. Но это не помешало ему занять должность начальника транспортного управления Горьковского автозавода им. Молотова. В 1936 г., когда начался очередной этап борьбы с троцки­ стами, Ахматова уволили, а в феврале 1937 г. аре­ стовали. Но не расстреляли. А ведь он был дале­ ко не рядовым членом оппозиции. Странно, что дело троцкиста Ахматова в 1937 г. не припомнили В.И. Кондрикову, бывшему непосредственному начальнику «контрреволюционера». Ведь следо­ ватели изо всех сил старались пришить ему ярлык «троцкиста-контрреволюционера». Может, ин­ формационное обеспечение было не на должном уровне? А может, было просто недосуг копаться в старых делах? Всё равно конец был заранее изве­ стен. Кондрикова расстреляли в 1937 г., Ахматов умер в Горьковской тюрьме в январе 1940 г. У него были застарелый туберкулёз и слабое сердце. С.В. Тарараксин Фото из фондов Кировского городского историко-краеведческого музея В 1935 г. строительство Северного химического комбината было прекращено. На долгие годы Кандалакша так и осталась провинциальным захолустьем. In 1935 Severny chemical plant construction was stopped. Kandalaksha has been remote province nook ever since.