Тиетта. 2010, N 4 (14).

77 Вьюга бьётся в окно, задыхается в белом сверканье, Он не слышит, привычный к бессонному свисту ветров, Он склонился над картой полярного края, и камни Всех расцветок любовно глядят на него со столов. Он один. Он с камнями. Он знает на вкус и на ощупь Каждый атом земли, камни гор и глухие пески. Эта карта — шагов его медленных площадь. Это пыль минералов легла сединой на виски. Он встаёт и берёт молодыми большими руками Самый крайний невзрачный коричневый камень. Вспыхнет камень на миг под стеклом, микроскопа и резче Серебристые блики узор на него нанесут. (Над обрывистым цирком горы белокурый разведчик Неизвестный металл молотком отбивал на весу. И упал с перетёртой верёвкой, оборванной ветром, И коричневый камень зажатым нашли в кулаке.) Вот второй — странный, лёгкий, прозрачный, медового цвета. Третий — белый, как сахар, невиданный раньше никем. Тундры дышат покорно, раскрытые настежь на скатах. Если разом поднять и лавиной спустить с высоты, Можно злобу морей задушить океаном фосфатов, Опоясать железом, из никеля сделать мосты. Он глядит, улыбаясь. Другая эпоха настала В биографии мира. О Родина, славу прими! Это хлынули тонны редчайших земель и металлов,