Тиетта. 2009, N 3 (9).

88 *** Осыпается по ветру сад, Золотым увяданьем объят. Август-жнец оголяет поля, Пьяной грустью людей веселя. Серых жнивьев равнинная гладь. О, как можно в глуши тосковать, Видеть серое поле, забор. Деревенский заброшенный двор. Грусть. В осеннюю тёмную ночь, Ветер плачем утраты пророчь, Стёкла гни, чисти поле и сад, Жёлтым вихрем кружи листопад. Этим холодом юность моя Дышит, грусти своей не тая. Всё любимое мной сожжено, И в забвеньи истлело оно. 1927 2 *** Льдины в шорохе и хрусте Ярко синяя река. В светлой дымке лёгкой грусти Тонет прежняя тоска. Не грусти о невозвратном, Об ушедшем позабудь. Словно льдинам, этим пятнам Не поплыть в обратный путь. Ты дождёшься сам апреля, И по вспрянувшей реке Будешь льдиной каруселить, Исчезая вдалеке. (без даты) N МЕДУЗЕ ЧЕллини Обаянье женщины-Медузы. Чернота змеящихся волос. Губ коралл Сковал Смертельный ужас. В остром взоре ненависть и злость. Этот стан Обманчивый и гибкий Не посмел обнять И смять Персей, И змеиной нежностью улыбки Он своих не погасил очей. Я свободный, эту страсть нагую Признаю, как тягостную власть, Каменея, пропастью любуюсь: Покачнуться, всё забыть, упасть. Опалённый жгучестью союза Острый меч не занеся над ней, Потому что взорами Медуза Заставляет погибать людей. Январь 1932. Ленинград МУРПАХКМЕНЧ Зонтову и Шифрину Как хочешь это называй, Не героизм, не отреченье, Не гордой славы обольщенье, Его послало в этот край. Железной воли исполнитель Он был безжалостен к себе В своей скитальческой судьбе. Зовите это, как хотите. И каждым шагом дорожа В давно рассчитанном маршруте, Шагал упорно по беспутью, Где редкость - старая вежа. Есть неизведанность дорог, Где каждый метр нов и дорог, Нас жизнь, как устрицу из створок, Берёт, и льёт лимонный сок. Колумбов новая семья - В безлюдье гор и топь болота Идёт, не дав себе отчёта - В условьях трудных бытия. Дождливым вечером июля Тянуло к отдыху и сну, И вдруг заманчиво блеснули Кристаллы чёрные ему: Железо древнее глухое Пред ним пластами залегло, И карта, знаками пестрея, Вдруг стала весить тяжело. И знаем мы - за скудным бытом, В краю, где летом комарьё, - Здесь будет рудник знаменитый, - И имя вспомнится твоё. 1932 *** Поднимаются лестницей годы - Круты и ослизлы ступеньки. Оплевал их кричащий город, Город - кричащий пленник.